Железный волк. Сергей Булыга

почуяла, хмыкнула. Недобро сказала:

      – Ну-ну! Уже опять что-то затеял! Смотри, как бы потом не пожалел.

      – Не пожалею!

      – Ладно!

      И Она отошла, и села у него в ногах. Тюфяк под Ней прогнулся… А князя бросило в озноб. А после в жар. После опять в озноб. Но руку он не разжимал и ждал, что будет дальше…

      Как вдруг Она строго сказала:

      – Брось нож, Всеслав!

      – Что?

      – Нож, говорю. Ну!

      Он, правда, не сразу, но все-таки бросил. Нож глухо брякнул об пол.

      – Вот так-то вот! – сказала Она радостно.

      И тотчас же чуть-чуть придвинулась к нему. И продолжала:

      – Я оказала тебе честь. Да, князь – великую! С другими знаешь как? Р-раз – и готов. А с тобой церемонюсь. Сижу и жду. Ты помолись, Всеслав! Чего молчишь? Молиться-то тебе, небось, придется долго. Боюсь, ты и до светлого не справишься. Или ты что, и меня захотел переклюкать? Как этих… дальних своих братьев!

      – Нет, тебя не обманешь.

      – И то! И об отсрочке не проси. Не дам!

      Князь затаил дыхание, не шевелился, то открывал, то закрывал глаза… И наконец спросил:

      – А почему?

      Она негромко засмеялась и ответила:

      – Смешной ты, князь. Не понимаешь, что ли, кто к тебе пришел? Сейчас умрешь! Ну, не хочешь молиться, и ладно. Я знаю, в Бога ты не веруешь. Так встал бы, подошел к окну да подышал. Вон дух легкий какой! Весна, князь, на дворе!

      – Так не надышишься уже, – угрюмо сказал князь.

      – Ну, не знаю! – сказала Она. – Вон другие, все дышат. Да и потом: яви смирение! Пока живые, говорите о смирении, а как я прихожу…

      И Она замолчала. Всеслав смотрел мимо Нее. Да только что там усмотришь? Лучина догорела, тьма. И за окном то же самое – ночь… А вон далеко, на Великом Посаде, завыла собака. Ну что же, смерть так смерть, подумал князь почти что равнодушно. И тут же подумал: и смерть неплохая. Потому что не в бегах и не в цепях. Ты в своей отчине, Всеслав, и волоки твои – с Двины на Днепр – и все за них платят. То есть всё, как отец завещал. И теперь его внукам останется. А тебе, Всеслав, – честь, и великая! Потому что Она и впрямь не с каждым станет разговаривать. И все-таки…

      Князь облизнул пересохшие губы, спросил:

      – Так почему нельзя просить отсрочки?

      – Жить больше, чем положено, нельзя, – очень строго сказала Она. Потом еще важно добавила: – Всему свой срок.

      И тотчас же зашевелилась, пересела…

      А он быстро спросил:

      – И мне?

      – Да, и тебе! – еще строже сказала Она. – И так вон семьдесят отмерили!

      И пересела – еще ближе. Потом еще ближе! Он не сдержался, закричал:

      – Нет! Подожди!..

      И спохватился, закусил губу, подумал сердито: да как это так?! Он, самовластный князь, а скулит как холоп!

      – Жду, жду, – насмешливо откликнулась Она. – Я даже, если хочешь, отодвинусь. А ты кричи, не бойся. Все равно нас никто не услышит.

      И ведь правда, подумал Всеслав, Игнат давно ушел к себе