Наследница огня. Сара Дж. Маас

вам, – сказал Шаол, тщательно выговаривая каждое слово. – Я действительно намерен вернуться в Аньель. Готов принести клятву в любом храме, перед любым богом. Но туда я отправлюсь не раньше, чем найду себе замену.

      – Помнится, ты утверждал, что тебе хватит месяца, – сердито напомнил ему отец.

      – Я же возвращаюсь насовсем. До конца моей ничтожной жизни. Неужели вам так важен месяц-другой?

      Отцовские ноздри раздулись. В самом деле, почему отец так настаивает на его скором возвращении? Шаол уже собирался задать ему этот вопрос, когда Эстфол-старший извлек из камзола конверт и бросил на стол.

      Годы жизни вдали от родительского дома не помешали Шаолу узнать изящный почерк матери. На конверте было выведено его имя.

      – Что это? – спросил Шаол.

      – Мать прислала тебе письмо. Думаю, она пишет, с какой радостью и нетерпением ожидает твоего возвращения.

      Шаол не притронулся к конверту.

      – Ты не хочешь прочесть материнское письмо?

      – Мне нечего ей сказать, и меня не интересует то, о чем она пишет.

      Шаол лгал. Ему хотелось вскрыть конверт, но он понимал: письмо – это ловушка. Способ вывести его из равновесия. А ему никак нельзя терять самообладание. И поддаваться чувствам тоже нельзя. До отъезда в Аньель нужно покончить со здешними делами.

      – Представляю, как она огорчится, узнав, что ты даже не пожелал прочесть ее письма. – Отец спрятал конверт в карман камзола.

      Шаол не сомневался: отец догадывается о его лжи. Но и это обратит себе на пользу, в точности передав матери слова сына. Кровь ударила Шаолу в голову. В ушах зашумело. Так было всегда, когда он видел и слышал, как отец унижает мать, отчитывает ее или просто не замечает. Усилием воли Шаол заставил себя успокоиться. Не давать отцу никаких зацепок.

      Он медленно дышал, делая вид, что обдумывает дальнейшие слова.

      – Еще четыре месяца, и я уеду в Аньель. Отметьте эту дату на своем календаре.

      – Два месяца.

      – Три.

      Эстфол-старший улыбнулся. Так он улыбался в детстве, прежде чем наказать Шаола.

      – Сынок, к чему мне ждать три месяца? Я мог бы прямо сейчас отправиться к королю и попросить о твоей отставке… по семейным обстоятельствам.

      Шаол стиснул зубы.

      – Назовите вашу цену.

      – Ее нет. Но мне приятно сознавать, что ты у меня в долгу.

      На отцовское лицо вернулась учтивая придворная улыбка.

      – Мне очень приятно это сознавать. Так вот, мой мальчик, два месяца и ни днем больше.

      Они расстались, не прощаясь.

* * *

      Соршу вызвали в покои наследного принца, когда она готовила успокоительный отвар для кухарки, надорвавшейся на работе. Стараясь не показывать ни своего волнения, ни тем более радости, целительница быстро перепоручила работу ученице и поспешила к башне принца.

      Сорша никогда не бывала там, но знала, как туда пройти. Об этом знали все целители – так, на всякий случай. Караульные пропустили