Изумрудная Марта. Диана Ольшанская

ко лет ничего не меняется. И я просто задыхаюсь в этом кошмаре… Где ваши яды? Куда вы их все время прячете? Думали, я не замечаю? Думали, не найду? Я и без ножа обойдусь!

      – Марта, Марта, послушай меня, послушай. Сядь. Закрой глаза, сделай глубокий вдох. Вот так. Хорошо. Никаких мыслей. Я досчитаю до трех. Закрой глаза. Все внимание только на мой голос. Когда ты его слышишь – тело расслабляется. Дыши. Хорошо… Мысли исчезли…

      Ты погружаешься в сон. Глубже… Еще глубже. Только тихий, спокойный сон. Ты в своем саду. Раз… В безопасности. Два… Среди любимых роз. Три.

* * *

      Сад Марты располагался за домом и был немного кривоват. Тропинки пролегали между косыми пригорками и приводили прямо к большому розарию, где находилась теплица. Когда-то в ней выращивали овощи и душистые травы, но уже давно она превратилась в комнату, стеклянные стены которой с внешней стороны укрывали высокие кусты роз. В саду Марты росли разные. Нежно-розовые на гибкой ножке, полыхающие желтые, карминовые с коническим бутоном, пионовидные, мускусные, густомахровые шоколадные, чайные акварельные и, конечно же, белые. Розы были повсюду, создавая красоту этого Сада – Дома Марты.

      Она хорошо знала, что у каждого цветка свой характер. Эти розы, к примеру, не любят палящего солнца, а тем – только того и надо. Эти – нуждаются в опоре, а те – чтобы их просто не трогали. При посадке не всегда попадаешь в правильное место, приходится пересаживать, ждать, когда растение приживется и снова обретет силу. Так что вся эта цветочная мозаика находилась в движении, пока каждый находил себе идеальное место на отведенном участке земли.

      Пространство дополняли вросшие в землю большие зеркала в потрескавшихся рамах. Они сверкали под солнцем зеленой патиной – плесень давно раскинула по ним свою сеть. До них розы тоже добрались, оплетая их неспешно, год за годом, как и почти все вокруг.

      Марта старалась давать саду максимальную свободу, и тот благодарно разрастался. Дикий виноград покрыл собой замшелый кирпичный забор и даже часть калитки, пряча Марту от внешнего мира. Теплица, где Марта жила большую часть года, тоже была увита этим чудесным растением. Особенно красиво это выглядело с лицевой части: лиственный занавес, прихваченный по бокам, который растягивался в улыбке, открывая вход в обитель Марты. Бывшая теплица была небольшой и обустроена довольно уютно. Высокий торшер, украшенный гирляндой из лампочек, круглый стол со старым проигрывателем, матрас, заменяющий кровать, кресло-качалка и напольная ваза для свежесрезанных роз.

      В июне они переживали первый пик цветения, и Марта обрезала их на грани увядания, формируя кусты и не отказывая себе в наслаждении любоваться этими удивительными созданиями до последнего момента их жизни, пусть даже в вазе.

      У Марты было много секретов, один из которых хранился в подвале ее телицы: она спускалась туда каждый день и выходила через полчаса просветленной, будто бы пообщалась с Богом. Но Марта не верила в Бога, а верила в природу, которая дарила ей красоту ее маленького мира, возделанного своими руками.

      Розы отвечали на ее заботу крупными душистыми цветами. Их аромат разносился по всему саду, подслащивая воздух и вдохновляя других обитателей. Дружно жужжали пчелы, порхали пестрые бабочки, пели птицы, грузно взлетали жуки, прогудев возле самого уха и переливаясь на солнце всеми оттенками зеленого. Марта никогда не пыталась их поймать, а лишь рассматривала. «Зачем ловить такую красоту? Бессмыслица и жестокость». В дальнем углу сада сохранился нетронутый кусочек леса. Там над маленьким ручейком муравьи иногда делали мостик: цеплялись друг за друга и составляли цепь, по которой на другой берег могло переправиться целое войско.

      Из всех конструкций этого пространства больше всего Марта любила Виноградную арку – металлический каркас, на котором некогда крепился цветной гамак, со временем уступивший место обожаемым ею качелям – сделанным руками папы, очень надежным и необычным. К сиденью и спинке папа прикрепил кожаные ремни, которыми можно было пристегнуться и немного полетать. Разумеется, арку тоже увил вездесущий виноград. Необыкновенно красив он становился по осени, когда зрелые цвета красно-желтых оттенков сменяли то, что до этого было зеленым.

      Все в саду Марты находилось в полном согласии друг с другом. Все, кроме старого дома, который занимал противоположный конец участка и где когда-то они жили всей семьей. Мама, папа и Марта.

      Старый Дом не просто обветшал, он превратился в одну большую емкость для хранения мусора.

      Когда-то это был светлый дом с просторными комнатами: гостиной, спальнями, кабинетом и библиотекой. Теперь же, открыв входную дверь, Марта еле протискивалась между горками, а то и огромными кучами прессованного мусора, который запрещалось выносить за пределы дома. Так решила мама. В тот самый день, который Марта помнила лишь фрагментами. Самый страшный день ее жизни. Она увидела маму крайне растерянной, а потом разъяренной, и началось то необратимое, что происходило по сей день, то, что выгнало Марту из дома и поселило в саду. То, что для Марты стало кошмаром наяву. Хорошо маме, у нее нет обоняния. Но Марта ужасно мучилась и по возможности не появлялась в доме; она уходила в свой сад, где пахло не