Три «Д» для миллиардера. Свадебный салон. Тала Тоцка

на обочину и останавливает машину.

      – Что? – он сжимает руками руль и смотрит на меня с недоверчивым прищуром. – Вы хотите сказать, что он откупился от троих родных детей?

      – Не от троих, – выбалтываю быстрее, чем соображаю, – от двоих. Первое УЗИ показало двойню. Мальчики раздвоились позже. Точнее, они раздвоились вовремя, но увидели мы только потом…

      Ну кто меня за язык тянул? Осталось еще признаться, что наш отец года отправил меня на аборт, чтобы в голове Тагаева шестеренки завертелись в нужном направлении!

      Он и без этого в шоке.

      – И вы сказали детям? Что отец их продал?

      – За кого вы меня принимаете, Артур? – говорю тихо, потому что мешает вмиг перекрывший горло комок. – Разве такое можно говорить детям? Что от них отказались? Я сказала им, что отец не знал о них и уехал. И конечно они теперь его ждут. Придумывают ему всякие оправдания. Сегодня он у них альпинист, заблудившийся на горной вершине. Завтра космонавт, забытый на секретной космической станции. А Иван все время говорит гадости об их отце, и Давид не может сдержаться.

      – Я бы тоже не сдержался, – выдает Тагаев, – только бил бы не Ивана, а этого вашего…

      Он остервенело дергает ключ зажигания, и я пораженно зажмуриваюсь. Это что только что было? Я не перепутала? Это точно Тагаев?

      Но впереди уже видны ворота садика, Артур тормозит почти вплотную – опять я давлюсь от зависти! Помогает мне выйти, и мы быстро проходим на территорию.

      – Папа! – вдруг раздается радостное.

      Мы поворачиваем головы, и я холодею. К нам несется Давид, за ним сломя голову бежит Данил, а из беседки выходит наша воспитательница Зинаида.

      Сыновья подбегают к опешившему Артуру и задирают счастливые мордашки. Отмечаю не без удовольствия, что губы обоих моих сыновей целые и невредимые. Да, японская система воспитания не всегда эффективна в нашей местности…

      – Пожалуйста, – шепчет Давид, преданно глядя на Артура, – пожалуйста, можете сказать им, что вы наш папа?

      – Пожалуйста… – вторит ему Данил, и я отворачиваюсь, не в силах смотреть в глаза своим сыновьям.

      И на Артура тоже.

* * *

      Давно он не чувствовал себя так погано. Да никогда, наверное, не чувствовал.

      Папа. Зашибись. Ну какой он им папа? На такое Тагаев точно не подписывался. Вот только…

      Как отказать, когда на тебя смотрят как на волшебника? На фокусника, который достанет из кармана воздушный шарик и улетит на нем в небо.

      Шарики, кстати, у Тагаева с собой были, правда, не в кармане, а в машине. Но такие «воздушные шарики» детям лучше не показывать.

      Лоб покрылся испариной, и Артур едва удержался, чтобы не вытереть его рукавом. Ну что за засада, а? Ну почему у них такие зеленые глаза, как у их мамы? Этой невозможной язвы, как ее там, Анастасии…

      Артур все-таки вытер лоб, наплевав на приличия. Необычные глаза, цвет у них такой, как у моря в ясную погоду.

      Тагаеву не понравился салон, который выбрала Ариана – она только пришла, а ее уже нагрузили. Дворцы,