Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала. Глэдис Митчелл

года сбежала из городка Уэлин-Гарден, приятного, тихого и спокойного, в отвратительный лондонский Блумсбери. Там, вызывающе опровергая предсказания семейных пророков, к числу которых относилась и сама тетушка Паддикет, Амарис продолжала наслаждаться жизнью среди художников всецело развязным – по мнению ее ближайших и (предположительно) самых дорогих людей, – раздражающим и успешным образом.

      – Сто фунтов? – спросила Присцилла, могучим напряжением воли справившаяся с игривым настроением. – Вы очень добры, тетушка. Я бы купила…

      – Новые вечерние платья и the dansant[1], – произнес ее нераскаявшийся брат Гилари, пряча улыбку за ладонью. – Веселее, сестра, – добавил он шепотом. – Злобная старая кошка.

      Тетушка Паддикет взглянула на него с раздражением – порой ее слух был необычайно острым.

      – Конечно, если ты вдруг станешь наследником моего состояния, племянник, – заметила она тоном, который намекал, что подобное событие воспринимается как маловероятное, – то ты будешь иметь полную свободу передать что угодно из имущества сестре. Я далека от того, чтобы комментировать твою предполагаемую щедрость.

      Подталкиваемое невозмутимым Годфри Йеомондом кресло с богатой родственницей покинуло столовую. Миссис Йеомонд, улыбаясь обычной, никогда не меняющейся вялой улыбкой, двинулась следом. Остальные члены семьи остались сидеть с отвисшими челюстями.

      Слово взял Мальпас.

      – Будь я проклят! – воскликнул он, и другие мрачно кивнули.

      – Старческое слабоумие, – вздохнул Фрэнсис, качая головой. – Бедная старая дама.

      – Разумеется, она не могла говорить всерьез, – буркнул Гилари. – Международные соревнования! Боже!

      Присцилла снова начала смеяться.

      – Ну и кто будет отдуваться теперь? – спросила она, проявляя сестринское благородство.

      Глава 2. Семейный совет

      Мальпас Йеомонд перечитал письмо тетушки Паддикет в четвертый раз.

      – Она определенно проработала все очень тщательно, – сказал он. – Мне прыжок в высоту, Фрэнку – в длину, Гилари – диск, ее приемному внуку – копье, Браун-Дженкинсу прыжок с шестом, а Каузу – ядро.

      – И что мы будем делать? – спросил Гилари.

      – Мы вполне можем отправиться туда, как она предлагает, и посмотреть, в чем смысл, – произнес Фрэнсис. – Я полагаю, что Браун-Дженкинсы и Каузы тоже приедут.

      – Не представляю, что заставило Мэри выйти замуж за типа с фамилией Браун-Дженкинс, – усмехнулся Годфри Йеомонд.

      Семейство сидело за обеденным столом в первый вторник апреля.

      – Почему бы ему не быть мужчиной, оставить себе Дженкинса, а Брауна отложить? – продолжил он, с хмурым выражением лица разглядывая содержимое своего винного бокала.

      Кроткая миссис Йеомонд, единственный человек за столом, обращавший внимание на реплики своего мужа, покачала головой.

      – Или он, конечно, мог отложить Дженкинса и остановиться на Брауне, дорогой, – заметила

1

Дансант – танцы, танцевальный вечер. – Прим. ред.