Скрытые чувства. Юлия Резник

Девчонка почему-то молчит, нервно сжимая и разжимая пальцы на слишком длинных для нее рукавах моего пиджака. – Жанна! Ты в порядке?

      Она, наконец, отрывается от разглядывания чего-то в окне. Тонкие руки ползут вверх по предплечьям. Выглядит это так, будто она пытается сама себя удержать. Хрен его знает, от чего. Мне категорически это не нравится. Включаю свет. Поднимаю взгляд. И словно проваливаюсь в черные провалы ее глаз.

      – Блядь, – комментирую я увиденное и тут же требовательно интересуюсь. – Ты что-нибудь принимала?

      Жанна тормозит. Облизывает губы и медленно ведет головой из стороны в сторону.

      – Нет.

      – Послушай, мне врать не нужно…

      – Я не вру. Я не принимаю наркотики. Если вы об этом.

      Её напрочь исчезнувшие из-за расширенных зрачков радужки свидетельствуют об обратном. Матерюсь про себя. Задираю рукава, проверяю на всякий случай вены. Хотя понимаю, что нынче масса других способов вмазаться, и что девчонку могли опоить. Пока я соображаю, как поступить, ладони Жанны отлепляются от предплечий и соскальзывают на диван. Она как-то странно ерзает. И сжимает ноги… Твою в бога душу мать!

      – Ты пила что-нибудь? Ну, вспоминай? Алик тебя угощал?

      Казалось бы, мне нет никакой разницы. Но привычка докапываться до сути дает о себе знать даже сейчас.

      Жанна смотрит на меня непонимающе. Кусает губы. И ерзает, ерзает… Все больше утрачивая контроль. Затянись моя встреча еще хоть на десять минут, она сдалась бы без боя. И Алик сполна получил бы свое. Девочка возбуждена до предела. А дальше все будет только хуже.

      – Вы думаете, мне что-то подсыпали?

      – Видишь, все ты знаешь. Так как могла такое допустить?

      Сам себе кажусь строгим папочкой, отчитывающим непутевую дочь. Неожиданно мерзкое чувство.

      – Куда все же едем, Иван Савельич?

      Вновь перевожу взгляд на Жанну.

      – Я не могу поехать к бабушке в таком виде. – Сквозь стук зубов с трудом различаю слова.

      «Вот уж точно», – думаю я. Устало тру лицо. Еще раз все взвешиваю и…

      – Давай домой. Да побыстрее. Может, еще успею…

      Посидеть на веранде, подставив харю ветру, срывающему с абрикосов цвет. Да жаб послушать, коих на пруду в этом году развелось как никогда много.

      Когда я успел так устать от этой жизни?

      – Может, девочке воды? – спрашивает водитель, когда наши с ним взгляды встречаются в зеркале заднего вида. Мы едем минут пятнадцать. И с каждой секундой Жанне все хуже.

      Я бы начал беспокоиться о дозировке, если бы не знал, что Алик в этом деле спец. Он хотел ее трахнуть, а не убить.

      – Давай.

      Забираю из рук Петровича бутылку воды. Свинчиваю крышку и протягиваю девочке. Та покладисто забирает. Подносит горлышко ко рту. Но напиться не получается. Слишком руки дрожат. И зубы дробью… Она вся сейчас, как оголенный нерв. Я сам никогда не пользовался стимуляторами, но, тем не менее, прекрасно понимаю, как они действуют. Мне ее почти жаль.

      Девчонка всхлипывает. Ее ведет. Она невольно заваливается на бок. Прижимается