Вперед, за Фениксом! Возродим Мир из Пепла. Даша Сказ

не менее одно мне не давало покоя…

      – Может, после свадьбы я смогу поговорить с чудовищами, и тогда воевать будет не нужно… – произнесла я больше себе под нос.

      Но услышали все. И взгляды, обращённые на меня, были по меньшей мере удивлёнными.

      – Сударыня… но это невозможно, – пролепетала малышка – подруги отчего-то поотводили взгляды, а она собралась с силами, чтобы мне это сказать. – Волхвы говорят, что с ними нельзя договориться. И что мы должны воевать, пока их не станет – так было, есть и будет.

      Было, есть и будет… Да. Вероятно, этому порочному кругу и впрямь нет конца.

      Разве я могу хоть чем-то помочь?

      – Ладно, Мира, ты, верно, переволновалась перед свадьбой… Пойдём домой, – наконец сказала Светлана, кладя руку мне на плечо.

      – Да… Глупости всякие говорю, не слушайте меня.

      Ответив, я встала и приготовилась было идти дальше, но звонкий голос остановил меня:

      – Это не глупости! Было бы хорошо, если бы можно было поговорить с чудовищами! И больше не воевать!

      Я обернулась, глядя на малышку, чей хвост вилял, как сумасшедший. Ушки её встрепенулись, а щёки загорелись румянцем волнения. Я сама почувствовала, как краснею.

      – Это было бы замечательно, – пролепетала она и уже громче добавила: – Но если тебе и твоему жениху понадобится помощь – я всегда рада!

      Улыбка сама попросилась на уста, и я не сдержалась, пропуская её. Сердце наполнилось светлой, белой завистью.

      Вот бы и во мне пылало столько огня… Вот бы и я могла взять меч и сразиться за то, во что верю.

      – Благодарю тебя, юная сударыня, – низко-низко поклонилась я, очень удивив зверочку. – Надеюсь, ты никогда не потеряешь этой искорки в своей душе… и что ты посетишь мою свадьбу завтра.

      – Обязательно! Конечно! – подпрыгнула она, улыбаясь в ответ. – До свидания, великая княжна!

      – До свидания! – сказала я, и мне вторили подружки.

      Я помахала ей рукой, когда она обернулась, со всех ног торопясь к маме. Вот бы мне хоть когда-нибудь стать такой же смелой, как эта малышка…

* * *

      А вот и мой дом. Такой же серый, как и все. Зато он отличался теремом[7] – большим и почти не потерявшим старых красок. В нём-то я и живу. Вдали ото всех, но ближе к солнцу.

      – Приветствую, Мирочка! И зверочки!

      Я завидела отца: видно, к приходу гостей он решил-таки залатать уродливую дыру в заборе.

      – Здравствуй, здравствуй, дядя Владимир, – наперебой затараторили подружки, пока я шла впереди.

      – Как у вас… Ах ты ж маров сын!

      Сердце на мгновение остановилось, но тут же стало биться снова. Похоже, папа молотком ударил себе по пальцу. Я обернулась: он, вспушившийся, полный, весь вспотевший, схватился за большую руку и уставился на неё узкими светло-голубыми глазами.

      – Как так, как так… Тебе чем-то помочь? – запричитала Ала.

      – Не нужно! – донёсся голос со стороны крыльца. Там стояла мама – её короткие тёмные волосы спрятались под покрытым мукой платком, а руки держали скалку. –

7

Терем – жилой верхний ярус, расположенный над горницей.