Его дикое проклятие. Царство теней. Книга 2. Дженнифер Бенкау

громкие крики, словно порывы ветра доносили сюда шум из-за стен замка. Протесты начались у восточного крыла – перед кабинетом верховного министра. Открыв глаза, я заметила, что Кадиз исчез. Ему предстояла рискованная задача – спровоцировать рабочих так, чтобы ситуация накалилась и гвардия по возможности решительно поспешила к восточному крылу.

      Но внезапно на площади послышались сдавленные возгласы. Кричали люди, стоявшие прямо перед нашей трибуной. По толпе словно прошла волна. Некоторые пытались выбраться, другие натыкались на них, не понимая, что происходит.

      Мне самой понадобилось невыносимо много времени, чтобы понять, и я почувствовала происходящее раньше, чем увидела.

      Магия.

      Я ощутила ее вкус. Дым и расплавленное железо. Жар и холод. Магия Аларика.

      – Нет, – в ужасе прошептал Десмонд.

      Вика со своего места позади схватила меня за плечо.

      – Лэйра, он должен прекратить это. Ты можешь…

      Но что я должна была сделать? Мне самой оставалось лишь смотреть вверх, на него, одной рукой прикрыв рот, а другой вцепившись в ткань платья.

      Аларик стоял прямо. За мгновение до этого он скрывал лицо скованными руками, а теперь улыбался, глядя в толпу.

      Это была холодная улыбка. Холодная и зловещая. И хотя я никогда не видела Аларика таким даже в самые мрачные моменты, этот его облик почему-то был мне хорошо знаком – эта улыбка, прогоняющая страх.

      Но ведь мне казалось, что у него не осталось силы даже на то, чтобы держать голову ровно? Аларик стряхнул волосы с лица, так что шипы у него на лбу снова стали видны, а его черные глаза сверкнули. Он выглядел так знакомо, так привычно – и в то же время совершенно иначе. Он запрокинул голову, и когда он выкрикнул: «Эй, князь Немии!» – все мое тело покрылось гусиной кожей. Дело было не столько в том, что он после стольких недель голода и жажды, после недель молчания внезапно повысил голос, так что его слова легко разносились по всей площади. Дело было в чувстве власти, опасности, надвигающегося шторма, который обрушивался на нас. Темная угроза. Как гроза, которая нависает в горах над деревней. Кончик языка чувствует вкус молний еще до того, как первая из них разорвет небо. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять: все чувствуют то же, что и я.

      В нескольких метрах над Алариком отец вцепился руками в перила балкона.

      – Что вы празднуете сегодня, князь?

      Меня охватил ледяной холод. Что он делает? Если гвардейцы теперь силой заставят его замолчать и прервут праздник, мы больше не сможем отвлечь их от него.

      Аларик, Аларик, пожалуйста. Не делай этого. Не сейчас!

      – Может быть, вы празднуете гибель вашего народа, князь?

      По толпе пронесся испуганный шепот. Кое-кто уже убегал с площади, а гвардейцы начали взбираться на стену.

      Аларик рассмеялся:

      – Вы еще ничего не знаете. Никто здесь еще не знает.

      Вскрикнув, я прижала кулак ко рту, когда один из воинов выпустил из арбалета стрелу и она прошла совсем рядом с головой