Переизбранное. Юз Алешковский

доносами подтерся. По ним, получалось, что весь институт – сплошной заговор осиного гнезда, а значит, и я в том числе? Донос на Кимзу я из сортира вынес. Лопатник мойкой[6] расписал на части и в унитаз бросил. Дверь кто-то дергает, орет и бушует. Я вышел, объяснил, что химией обхавался и что дверь не зуб – не хуя ее дергать.

      – Смотрите, – говорю Кимзе, – ксива на вас.

      Он прочитал, побледнел, поблагодарил меня, все понял – и хуяк бумажку в мощнейшую кислоту. Она у нас на глазах растворилась к ебени бабушке. Тут меня дергают к начкадрами. Я, разумеется, в несознанке.

      – Не такие, – говорю, – портные шили мне дела, и то они по швам расползались на первой примерке!

      – Показания есть, что ты сзади в очереди терся. Может, старое вспомнил?

      – Ебал я эти показания. Много ли там денег-то хоть было?

      – Денег совсем не было.

      – Ну, тогда бы я на такое говно никогда не позарился.

      Штатские посмеялись. Отдохнули, видать, с моим простым языком и отпустили.

      Назавтра говорю Кимзе, что работать не буду. Принципиально я не рабочий, а артист своего дела. Я, говорю, на тахте люблю лежать и хавать книжки. Тут он странно так на меня посмотрел и, главное, долго и начал издалека насчет важности для всего человечества евонной науки – биологии и что он начинает опыты, равных которым не бывало. Одним словом, эксперимент. И я ему необходим. И что работа эта благодарная и творческая. Но самое интересное, что она и не работа, а одно удовольствие, причем высокооплачиваемое. Только без предрассудков к ней отнестись надо и с мыслью о будущем человечества. Он чаще всего на это дело напирал.

      – Слушай, сосед, – говорю, – не еби ты мне мозгу, о чем речь-то?

      – Ты должен стать донором.

      – Кровь, что ли, сдавать?

      – Нет, не кровь.

      – Что же, – смеюсь, – говно или ссаки?

      – Сперма нам нужна, Николай. Сперма!!!

      – Что за сперма?

      – То, из чего дети получаются.

      – Какая же это сперма. Это – малофейка. Малофья, по-научному.

      – Ну пусть малофья. Согласен сдавать для науки? Только не пугайся. Позорного в этом ничего нет. Кстати, полнейшая тайна тебе гарантируется.

      – А ты сам чего не сдаешь? – подозрительно спрашиваю.

      Он нахмурился.

      – Могут обвинить в выборе объекта исследования по родственному признаку. Давай соглашайся.

      Тут я сел на пол и стал хохотать. Ни хуя себе работа! Чуть не обоссался, и аппендицит заболел.

      – Ржешь, как болван. Сядь и послушай, для чего нам нужна твоя сперма, – сказал Кимза.

      Шутки шутками, а я прислушался, и оказалось, что план у Кимзы таков: я дрочу и трухаю, что одно и то же, а малофейку эту под микроскоп будут класть и изучать. Потом попробуют ввести ее в матку бесплодной бабе и посмотрят, попадет она или нет. Тут я его перебил насчет алиментов в случае чего. Заделаешь штукам пяти, а потом шевели рогами в получку.

      – Это, – говорит, – пусть тебя не волнует.

      И еще у него имелись совершенно

6

Бритва.