Под новым небом, или На углях астероида. Александр Кучаев

Он мгновенно всё пожирал и, роняя слюну, с вожделением поглядывал на хозяев в надежде на очередную подачку.

      На утренней заре Игорь возобновил рыбалку и до восхода солнца поймал пять окуней, двух крупных судаков и одну щуку. Из окуней и половины сазана сварили уху, а судаков и щуку завернули в листья лопуха и запекли в золе. Еды было вдоволь. Впервые за долгое время досыта наелись и люди, и собака.

      Игоря охватил рыбацкий азарт. На полпути к погибшему лесочку каким-то образом сохранилась оплывшая куча полуперепревшего навоза; то ли его буртовали на этом месте перед внесением в почву, то ли здесь был когда-то летний животноводческий лагерь. Как бы то ни было, в рыхлой коричневой массе его с примесью соломы было полным-полно червей. Накопав с пригоршню, Игорь сменил наживку, и… началось! Не успевал поплавок коснуться воды, как рыба была уже тут как тут. Клевало сразу на обеих удочках.

      – Пап, иди, помогай! – крикнул Игорь. – Скорее, у меня завал!

      Подложив в костёр побольше сучьев, Пётр Васильевич присоединился к сыну. Но и вдвоём они еле справлялись с рыбой, спешившей на крючок. Пробовали ловить на блесну и на кембрики, оставшиеся у них с той, последней в Тихой Заводи рыбалки. Рыба брала всё, что ей ни предлагали. Среди прочей добычи попались несколько зеркальных карпов, два линя, лещ, толстолобик, белый амур и судак.

      День превратился в сплошной пир. Уху сменяла рыба, испечённая в золе. Затем шла – зажаренная на вертелах. Проходило немного времени, и вновь поспевала уха. Рыбаки объедались и под конец могли только лежать и отдуваться. Не было сил даже разговаривать. Цыган аппетитом не уступал хозяевам. Его кормили, пока он не стал закапывать рыбу в прибрежный песок.

      – Не озеро, а скатерть-самобранка, – сказал Игорь, немного придя в себя после обильной еды. – И откуда здесь столько рыбы?

      – Возможно, здесь был рыбопитомник, – сказал Пётр Васильевич. – Я больше ничем другим объяснить не могу.

      – Рыбопитомник? Нет, слишком большой. Видел я рыбопитомники – они раз в десять меньше.

      – Но он мог увеличиться при землетрясении.

      – Разве что… Но почему при таких глубоких снегах рыба подо льдом не задохнулась?

      – Кто его знает почему? – Пётр Васильевич недоумённо пожал плечами. – Но подток воздуха в воды озера, несомненно, откуда-то был. Положим, он поступал из каких-то земных пустот. А, как ты на это смотришь?

      – Не знай, не знай. Что-то верится с трудом.

      За рыбалкой пролетела неделя. Все отъелись, вошли в тело. На Цыгане шерсть блестела и переливалась парчовой волной.

      – Не жизнь, а сплошной курорт, – сказал как-то Игорь, проснувшись после очередной обильной трапезы. – Остаться бы у этого озера. Насовсем.

      – Неплохое местечко, – отозвался Пётр Васильевич. – Летом, конечно. А что здесь будет зимой? На морозе в нашей одежонке не порыбачишь – вмиг закоченеешь.