Былое и думы. Эмиграция. Александр Герцен

Он тщательно осмотрел меня с ног до головы, потом уткнулся в угол и не произнес ни одного слова. На первой станции он подозвал кондуктора и сказал ему, что забыл превосходную карту, что он его обяжет, давши клочок бумаги и конверт. Кондуктор заметил, что до звонка остается всего минуты три; сержант выпрыгнул и, возвратившись, стал еще подозрительнее осматривать меня. Часа четыре продолжалось молчание, даже позволение курить он спросил у меня молча; я отвечал также головой и глазами и вынул сам сигару. Когда стало смеркаться, он спросил меня:

      – Вы в Женеву?

      – Нет, в Лион, – отвечал я.

      – А! – Тем разговор и кончился.

      Через несколько времени отворилась дверь и кондуктор с трудом всунул плешивую фигуру в пространном гороховом пальто, в цветном жилете, с толстой тростью, мешком, зонтиком и огромным животом. Когда этот тип добродетельного дяди уселся между мной и сержантом, я его спросил, не давши ему прийти в себя от одышки:

      – Monsieur, vous n’avez pas d’objection?[73]

      Кашляя, отирая пот и повязывая фуляром голову, он отвечал мне:

      – Сделайте одолжение; помилуйте, мой сын, который теперь в Алжире, всегда курит, il fume toujours[74], – и потом, с легкой руки, пошел рассказывать и болтать; через полчаса он уже допросил меня, откуда я и куда еду, и, услыхав, что я из Валахии, с свойственной французу учтивостью прибавил: «Ah! c’est un beau pays»[75], хотя он и не знал наверно, в Турции она или в Венгрии.

      Сосед мой отвечал на его вопросы очень лаконически.

      – Monsieur est militaire?

      – Oui, monsieur.

      – Monsieur a été en Algérie?

      – Oui, monsieur[76].

      – Мой старший сын тоже, он и теперь там. Вы, верно, в Оран?

      – Non, monsieur[77].

      – А в ваших странах есть дилижансы?

      – Между Яссами и Бухарестом, – отвечал я с неподражаемой самоуверенностью. – Только у нас дилижансы ходят на волах.

      Это привело в крайнее удивление моего соседа, и он наверно присягнул бы, что я валах; после этой счастливой подробности даже сержант смягчился и стал разговорчивее.

      В Лионе я взял свой чемодан и тотчас поехал в другую контору дилижансов, вскарабкался на империал и через пять минут скакал уже по женевской дороге. В последнем большом городе, на площадке перед полицейским домом, сидел комиссар полиции с писарем, около стояли жандармы: тут свидетельствовали предварительно пассы. Приметы не совсем шли ко мне, а потому, слезая с империала, я сказал жандарму:

      – Mon brave[78], пожалуйста, где бы на скорую руку выпить стакан вина с вами? Укажите, мочи нет, какой жар.

      – Да вот тут, два шага, кафе моей родной сестры.

      – А как же быть с пассом?

      – Давайте сюда, я отдам моему товарищу, он принесет его нам.

      Через минуту мы осушали с жандармом бутылку Бон в кафе его родной сестры, а через пять его приятель принес пасс, я ему поднес стакан, он приложил руку к шляпе, и мы отправились друзьями к дилижансу. Первый раз сошло хорошо

73

Сударь, вы не возражаете? (франц.).

74

Он вечно дымит (франц.).

75

«А! это прекрасная страна» (франц.).

76

Вы – военный? – Да. – Вы были в Алжире? – Да. (франц.)

77

Нет (франц.).

78

Почтеннейший (франц.).