Ванька-взводный. Комбат Найтов

с Александром Матвеевым, который сопровождал комкора, получившего приказ отходить к Рогачеву. Ротный и теперь командовал 75-й ОРР, только теперь подчинялся не 6-й дивизии, а считался корпусной разведротой. Вопрос о принадлежности рабочей команды генерал-майор Попов решил мгновенно. Они побросали свои лопаты в автомашины штаба корпуса и через час были в Рогачеве. Там, правда, пришлось давать объяснения, где были эту неделю и что делали, но слушали его не слишком долго. Похлопали по плечу – и иди воюй!

      Весь июль роту перебрасывали то туда, то сюда, бросая на усиление то в одном направлении, то в другом. Немцы наступали массированно, а из 14 600 человек первоначального состава 6-й дивизии осталось чуть больше двух тысяч человек, но фронт приходилось держать за полнокровную. Всего в группе Попова было чуть более полнокровного полка. 17 июля положение чуточку улучшилось, подошел корпус генерала Жидова, который предпринял несколько контрударов по немецким войскам, с целью не допустить захвата переправ через Днепр и Сож. Но немецкая разведка охотилась за успешно действовавшими штабами и подвергала их ожесточенным бомбардировкам, в один из дней такой налет уничтожил штаб 28-го корпуса, был тяжело ранен генерал Попов и корпус был расформирован с передачей всех частей другим соединениям. 75-я ОРР, действовавшая совместно с частями 4-го воздушно-десантного корпуса, была включена в 13-ю армию и переведена в подчинение 45-му корпусу генерала Магона, опять-таки как рота корпусной разведки.

      В конце июля рота, с усилением, совершив тяжелейший марш по тылам противника и разгромив авиационный полк противника на аэродроме Хотвиж, перерезала шоссе Кричев-Рославль, отрезав танковую группу генерала Гудериана от снабжения. Магон срочно перебросил сюда дополнительно два полка и артиллерию. Но немцы среагировали быстро и окружили корпус. При прорыве из окружения 15 августа погиб его командир, но 75-я вышла к Студенцу, похоронив в Климовичах комкора, сумев сохранить боеспособность, подобрав бойцов и командиров из других частей 45-го корпуса. За Матвеевым и Артемьевым командующий фронтом выслал самолет, причем не командующий Центральным фронтом, а почему-то Брянским фронтом. Но сам генерал Еременко на аэродроме не появился. Их встретил дивизионный комиссар Пигурнов. Да еще и не один, а с целой толпой товарищей в фуражках с малиновым околышем. В первую минуту показалось, что их хотят арестовать. За что только, было непонятно.

      – Прошу следовать за мной! – сказал комиссар, не объясняя причины, и они через несколько минут оказались в каком-то учебном классе, авиационном.

      Сами начальники расселись, а «виновников» оставили стоять у стола. Посыпались вопросы о действиях роты в составе 45-го корпуса: где, кто, когда и как? Вопросов было много. Вначале «допрашивали» Матвеева, затем Артемьева. Группа Артемьева как раз и атаковала аэродром, причем с помощью немецких танков, тихо захваченных его группой неподалеку на отдыхе. Долго расспрашивали и о гибели генерала Магона. Похоже, не верили, что он действительно