Германтов и унижение Палладио. Александр Товбин

Ньютона! Из-под земли достаю.

      – Ура, пока достаёте – жить буду!

      – И что же такое жизнь как процесс, Анна Львовна? Не биологический процесс, замешанный на белках, почему-то полюбившихся Энгельсу, а, допустим, нравственный.

      – Краплеными словами не брезгуете?

      – Но-но, я обижусь!

      – На обиженных воду возят…

      – Но я пытлив безмерно, до идейной неразборчивости…

      – Тогда простите великодушно. Нравственный процесс, как вы изволили коряво, по причине идейной неразборчивости, сказать, как ни печально, предполагает необходимость идти навстречу потерям.

      – И кто же навязал нам, покорным и безответным, печальную необходимость?

      – По слухам – Бог!

      – А по достоверным сведениям?

      – Коснусь-ка предыстории, чтобы заострить аргументы…

      – Будьте любезны!

      – Власть греческих богов была всеобъемлющей, они, интригуя между собой на Олимпе, играя и заигрываясь, флиртуя, во все любовные тяжкие пускаясь, умудрялись ещё и следить за каждым шагом каждого человека, – головкой принялась покачивать, как бы искренне сокрушалась, – а у единого Бога-Господа давненько уже опустились руки. Неудивительно, что мы сейчас идём-бредём по инерции, а потерь – больше и больше; наш Бог с усложнявшимся земным хозяйством не справился, отказался от спасения неисправимого мира, всё бросил на самотёк… А мы, лишённые небесного попечения, чувствуем, что осиротели.

      – Языческая предыстория и ваши выводы из неё убеждают. Но что достоверные источники вам об единобожии в начале начал поведали?

      – Самое главное! Если верить Библии, если не пугаться попусту, а между строк читать безнадёжное откровение её, Господь Бог раскаялся, что сотворил человека, вот и опустил руки.

      – Какая безответственность!

      – Выше-то нет никого, нам некому жаловаться.

      – И зло в мире допустил Бог. Зачем?

      – Чтобы красоту добра в сравнении со злом оценить и возвеличить; без зла добро бы попросту не существовало.

      – И кто это первым понял?

      – Наверное, Блаженный Августин.

      – Но почему же Бог позволил человеку грешить?

      – Бог сотворил человека свободным, а свободные люди во всём свободны; они, между прочим, не только грешат, но и каются.

      – Для Бога свобода человека была столь важна?

      – Исключительно важна!

      – Но свобода – это ведь что-то расплывчатое, чересчур общее.

      – Её каждый может индивидуализировать для себя.

      – Как?

      – Знаете главную молитву Франциска Ассизского?

      – Будьте любезны, Анна Львовна, просветите.

      – Господи, дай мне свободу! Я немножко поиграю и верну её.

      – Получается, что свобода сама по себе – сверхценность, она куда важнее грехов и бед, свободою обусловленных?

      – Всякая палка о двух концах.

      – А дьявол нам разве не подкузьмил,