Холодное солнце. Анита Шивакумаран

зеленый свет.

      Патель слушал и попутно оглядывал полки в поисках «Ино».

      – Жаль вас разочаровывать…

      Голдблум издал смешок.

      – Скиннер убедил меня, что я должен отправить именно вас и никого больше, сержант Патель. Сказал, что вы у них на вес золота. – Он качнул головой.

      В желудке у Пателя разгорался пожар. Он огляделся в поисках консультанта. Вряд ли возможно разобраться в политических хитросплетениях этого дела…

      – Вон там, – Голдблум махнул рукой.

      Пателю пришлось трижды выговорить «Ино», после чего найти изображение со смартфона и показать продавцу. Прыщавый подросток, ответственный за фармтовары, заявил, что у них такого не продается.

      – Должно быть.

      – Увы.

      – Раньше я покупал его у вас.

      Пацан хмуро покачал головой.

      Чувство было такое, словно желудок поджаривается в адовых печах. Самое место для Скиннера. Мерзавец подхватил этот крест индийского правопорядка и возложил на его плечи. Ни инспектора, ни команды. Только он, Патель.

      Один из телохранителей Голдблума стоял, прислонившись к автоматической двери, явно в нарушение правил безопасности. Наплечный ремень «Биллингхэма» оказался под его ботинком. Патель резко подхватил сумку, чем вывел агента из равновесия, и двинулся дальше. Времени до вылета оставалось все меньше.

      – Сэр, всего пару вопросов, пока мы идем. Когда вы в последний раз видели Сабу Хан?

      Голдблум ухватился за поручень, приспосабливаясь к движению транспортера, и прокашлялся.

      – На свадьбе общего друга. Ну, как свадьба… пересказывание обетов, во Флориде, прошлым летом.

      – Можете немного рассказать о ней? В общих чертах?

      – Она была… Вы читали светскую хронику? Саба была темпераментна, вела себя вызывающе. Не годилась на роль жены политика.

      По румяному лицу Голдблума скользнула улыбка – должно быть, ему что-то вспомнилось.

      – У нее были недоброжелатели?

      – Господи помилуй, нет! Саба хотела спасти мир. Возглавляла десяток благотворительных фондов. В рождественское утро разливала суп для бездомных. Она даже…

      Его прервал голос из громкоговорителя:

      – Виджай Патель, ваш самолет готов к вылету; просьба немедленно явиться к выходу пятьдесят семь.

      Сержант оглянулся. Представитель охраны аэропорта куда-то подевался, остались лишь двое телохранителей. Он прибавил шагу.

      – Ваши коллеги в Индии обещали содействие, – сообщил Голдблум. – Хотя могут понимать это на свой лад. Убедитесь, что вы с ними на равных. Потому как, если вы сами не спросите, они вам вряд ли что-то скажут.

      Он с трудом поспевал за Пателем, и его лицо все больше наливалось кровью.

      – Я сделаю все, что в моих силах.

      Голдблум чем-то напоминал Пателю отца. Тот пилил его чуть ли не с первого дня в средней школе. По крайней мере, министр не намекал ему, что он «один из них» по цвету кожи. Патель считал