Перстень для Избранной. Анна Алора

с раннего утра бокал.

      Подняла глаза, посмотрела в зеркало, которое специально тут повесила, чтоб кухонька больше казалась, и чокнулась со своим отражением. Отражение ответило тонким звенящим звуком, и Вера ему отсалютовала.

      Вера Петровна Конных происходила из рода зажиточных купцов, которых в годину раскулачивания раскулачили по полной, частью сослав в недра далекой Сибири, где оная часть пропала с концами. Однако под корень вывести род новой власти не удалось.

      То ли прадеды молились, то ли местный комиссар дал маху, но род не прервался, а очень даже процветать стал.

      Со временем, конечно. По крайней мере, к её бабушке Варваре из самого Петербурга приезжали за племенными жеребятами.

      Уж больно хороши были, породы русская верховая караковой масти.

      Этакие бело-коричневые красавцы.

      Матушка как-то говаривала, что и род спасся благодаря им.

      Точнее, благодаря жеребчику Пончо, которого пришлось дать в дар тому комиссару.

      На орловщине жили все деды, прадеды.

      Вера вздохнула.

      Вот права была тётка Катя, соседка. Деньги к деньгам, здоровье к здоровью, внешность… внешность к внешности.

      Ну что внешность?

      Уродилась Вера в батюшку, рост гренадерский, бедра – всем бедрам бедра, руки могучие как кувалды, и ноги… Длинные, стройные, но вот мускулистые, да. Никакой тебе субтильности.

      Батюшка был человек мирный, сложения хоть и гренадерского, но с лицом и душою херувима небесного.

      Всё-то матушке прощал.

      Верховодила матушка в дому и в конюшнях. Хотя что с тех конюшен осталось, крохи. А после того, как ушла матушка, пережив батюшку вот ровно на полгода, так и вовсе дело зачахло.

      Вера вздохнула, вытерла покрасневшие глаза.

      Тридцать восемь ей, а все одна и одна. Нет, мужики у ней бывали, как без того…

      Вот только ненадолго, эх, ненадолго.

      Вера уже год как тосковала без надёжного мужского плеча, без крепкого тела, без бритвы в ванной.

      Ей хотелось любви, тепла, заботы.

      Да вот пугливые пошли мужики, побаивались такой роскошной женщины. Нежной души, ну вот прям как у батюшки, никак не могли разглядеть.

      А Вера была и правда красавица. Глаза карие в пол лица, волос волнистый, пшеничного тона, и коса толстая через плечо. Кожа нежная да бархатистая.

      – Правда, – Вера вздохнула – кожа веснушчатая. И голос у меня зычный, командный, вот напасть, – и Вера опять вздохнула.

      Она вспомнила своих экс – женихов, и тоска сжала её сердце.

      Вера глянула на круглые часы с веселеньким циферблатом, в Праге купленные. Уже десять.

      Пора в кровать, вставать-то в шесть.

      Вера Петровна работала зам главного бухгалтера в одном ООО, куда попала случайно. У неё оказался математический талант, в дядю-счетовода.

      Того на войну не взяли из-за этого таланта.

      Кредит с дебитом девушка сводила легко и с удовольствием, да и в разного рода запутанных ситуациях что с налогами, что с филиалами была великая дока.

      Девушка отправилась в душ, налила в ладонь любимый гель с запахом лесных ягод, взбила в густую, ароматную пену, и, легко касаясь ладонями тела, одела его невесомой разноцветной шубкой.

      Повертелась под упругими струями, гладящими и массирующими кожу.

      – И никакого мужика не надо с таким навороченный душем!

      Обманывала себя Вера, ох, обманывала, и сама это знала. Тело просило, даже требовало мужской ласки, так, что внизу живота скрутилось и сжималось.

      Вера со злости включила холодную воду, и с воплем выскочила из ванной.

      – Вот дура ты, Вера! – ругала она себя. Подавай ей мужика, будто работы мало!

      Но телу с его гормонами и загадочной женской душе было наплевать на работу.

      Оно жаждало.

      И не спалось, ох, не спалось Вере. Вертелась с боку на бок, зевота раздирала рот, а сон не шёл.

      На часах уже три.

      Вера скинула одеяло, повернулась ещё пару раз боку на бок, и наконец заснула, да так, что не сразу поняла, откуда трезвон.

      Подняла голову. Нет, не приснилось.

      Звонили в дверь.

      Глянула на часы: на часах уже восемь!!

      Вера скинула ноги на пол, и, как была в пижамных шортиках до середины бедра и маечке на кружевные бретельках, выскочила в коридор. Не подумав, рывком распахнула входную дверь.

      Парень в форменной куртке курьера с надписью «СКС» отшатнулся и покраснел как маков цвет.

      И было от чего. Не всякий устоит, увидев русскую валькирию в этаком неглиже.

      Грудь четвёртого размера свободно вздымалась под тонкой тканью чёрной маечки, а правая рука размером с голову новорождённого, придерживала дверь.

      Коса до пояса расплелась, а стройные, длинные, но несколько мускулистые