Гробница Крокодила. Мишель Пейвер

сокола у себя на запястье. На лице раба отразились боль и горе. Эта печать принадлежала Пирре.

      – Усерреф, – Теламон тихо обратился к египтянину по имени, – скажи, где ты спрятал кинжал, и я дарую тебе быструю смерть. Твои родные устроят тебе похороны со всеми подобающими ритуалами, и твой дух присоединится к духам предков. Но если откажешься, мы силой вырвем у тебя признание. А потом бросим твое тело воронам, и твой дух будет вечно скитаться неприкаянный. Советую выбрать легкий путь.

      И снова Усерреф поглядел Теламону в глаза. Египтянин еще раз покачал головой. Теламон не ожидал от ничтожного раба такой отваги.

      Тут вмешался стоявший позади Керашер:

      – Пусть его отведут обратно…

      – Нет, – возразил Теламон. – Мы и так слишком много времени потеряли.

      Встав, он взглянул на Алекто и с удовольствием отметил, что тетя ждет его распоряжения. Да, Теламон и впрямь главный. Боги на его стороне. Скоро кинжал Короносов будет у него, и на этот раз ни Гилас, ни Пирра ему не помешают: они далеко, на Кефтиу. Никто не встанет на пути у Теламона.

      Уперев руки в бедра, он расправил плечи.

      – Приступим, – объявил Теламон.

      1

      – Нигде такой земли не видел, – пробормотал себе под нос Гилас. – Тут же ничегошеньки нет.

      Только вялое Море под знойным Солнцем и бескрайняя мерцающая равнина, вся засыпанная песком.

      – На Египет совсем не похоже, – прибавила Пирра. – Усерреф рассказывал, что его страну разделяет на две половины большая Река, а по берегам – поля, деревни и храмы. Он говорил… – Пирра облизнула губы. – Говорил, что вокруг Египта только бесконечный красный песок. Усерреф называл это место «дешрет».

      – Пустыня, – сказал по-своему Гилас.

      Пирра встретилась с ним взглядом:

      – Египтяне здесь мертвых хоронят.

      Дешрет.

      Гилас и не подозревал, что Солнце способно печь так беспощадно. Воздух раскаленный, будто вдыхаешь дым от костра. Щурясь на ослепительно-ярком свете, мальчик окинул взглядом подрагивающую в туманной дымке равнину. Ни деревень, ни Реки. Только какая-то странная горка из камней да пыльная поросль. Тут ветер поднял над землей песок и закрутил его воронкой. Гиласу даже не по себе стало.

      А далеко в Море их корабль уже превратился в крошечную точку.

      – У них и в мыслях не было плыть с нами в Египет, – с горечью произнес мальчик. – Украли наше золото и бросили нас тут умирать.

      – Хорошо, что не убили и за борт не выкинули, – заметила Пирра. – Даже оружие не отобрали.

      – По-твоему, нам еще и повезло?

      – Нет, зато мы живы-здоровы.

      В словах Пирры была своя правда, но Гиласу хотелось рвать и метать от ярости и осыпать проклятиями подлых, лживых финикийцев. Больше одной луны они с Пиррой прятались среди кефтийских холмов вместе с Эхо и Разбойницей, с нетерпением дожидаясь корабля, идущего в Египет. А когда наконец нашли капитана, согласившегося взять их на борт, из-за сильного ветра судно сбилось с курса, и команда возложила всю вину на пассажиров. «Чужеземцы