Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного. Михаил Елисеев

Угомонил ты его навсегда. Вот когда ему крест на плаще больше всего пригодился».

      Генрих Латвийский пишет об этой битве так: «И пали тут некоторые из братьев-рыцарей, храбрые люди, Константин, Бертольд и Илия, и кое-кто из дружины епископа, прочие же все благополучно вошли в замок». Как видим, одним Бертольдом крестоносцы не отделались. Хотя русские летописи, уточняя, добавляют, что немцы бежали с поля боя в город, где и укрылись за высокими стенами. Судя по тому, что происходило дальше, летописцам стоит в этом вопросе доверять.

      Немцы подверглись под Оденпе жесточайшему разгрому. Как вы помните, русским удалось захватить добычу в 700 лошадей и к тому же заключить с немцами мир, по которому те должны были оставить город. Теперь он становился русским форпостом в Эстонии с гордым именем Медвежья Голова.

      Это было первое столкновение в открытом бою русских полков с братьями-рыцарями, и многим тогда казалось, что последнее. Войска крестоносцев были уничтожены, и в случае нападения на нее Рига была абсолютно беззащитна. Нужно было только сделать следующий шаг. Исследователи считают, что поражение, понесенное крестоносцами от Владимира Псковского, поставило под вопрос не только будущее Риги, но и существование всего проекта в целом. Генрих Латвийский, подводя итог этой неутешительной для немцев встречи, так говорит об этом: «Впечатление было настолько серьезно, что в этот момент епископ Альберт, вероятно, готов был вовсе отказаться от эстонских завоеваний». Вот для того, чтобы объяснить столь сокрушительное поражение крестоносцев, латвийский хронист и увеличивает цифру русского войска до 20 000 человек.

      Однако новгородцы вкупе со псковичами не смогли грамотно распорядиться победой Владимира Псковского над крестоносцами у Оденпе. Упустили момент, когда католики были слабы, не стали развивать намеченный успех и добивать неприятеля. А зря. Пока Рига была практически беззащитна. Пока орден не собрался вновь с силами, не передохнул, не перевел дух, не восстановился от разгрома, его нужно было добивать. Уничтожать. Навсегда. Чтобы даже следа от крестоносцев не осталось в северных землях. Чтобы только развалины замков да могилы напоминали об их кровавом пребывании в этих самых местах. И думаем, что сам Псковский князь именно это бы и сделал, зная его цельную натуру, а также то, что в воинском деле он был смыслен и умел. Объяснять ему, что оставлять смертельно раненного врага в покое, было не нужно. Что же ему тогда помешало? Возникает резонный вопрос.

      Возможно, ответ прозвучит странно, но – демократия.

      Демократия. В худшем ее проявлении. Ибо это была та сила, которая много еще бед принесет северу Руси, да и всей Руси в целом. Как только князь приводил свое войско к победе, как тут же вече брало власть в свои руки. А что это значило? А то, что тактические и стратегические аспекты сразу отходили на второй план. Теперь на переднем плане стояли личные интересы Господина Великого Новгорода и его сподвижника и соседа Пскова. А это в первую очередь купечество. Избавились