В третью стражу. Автономное плавание. Намор

и, бросив искоса взгляд на Олега, пошел обратно к лестнице, явно забыв, что перед этим собирался в ресторан.

      Олег проводил его взглядом, допил не торопясь кофе и коньяк, докурил сигарету и только после этого поднялся из кресла. Бросив взгляд через высокое и достаточно широкое окно, чтобы оценить состояние внешнего мира, – что в Амстердаме, как известно, никогда не лишне, – пошел к лестнице. Сердце в груди стучалось, как заживо замурованный узник в дверь темницы. А из мыслей в голове была одна, но зато какая!

      «Не один! Я не один! Господи! Я не один! Не один!!»

      Виктор Федорчук – Дмитрий Вощинин, Амстердам.

      1 января 1936 года

      В дверь постучали. Короткий, решительный, но все-таки скорее интеллигентный, чем бесцеремонный стук.

      – Да? – Виктор открыл дверь и вопросительно посмотрел на высокого мужчину, который то ли подал ему внизу, в фойе, знак, то ли не подал, но вот теперь стоит здесь, перед дверью Федорчука.

      – Доброе утро, господин Кеек, – мужчина, молодой: открытое лицо с правильными чертами, крепкий подбородок и холодноватые голубые глаза, отдающие опасной сталью. – Скорее всего, мы не знакомы, но…

      Текст и манера говорить – посетитель вымучивал фразы на не слишком беглом, хотя и вполне уверенном французском, с изрядным немецким акцентом – не вязались с обликом сильного и, возможно, даже опасного человека. Чутьем Вощинина Виктор решил, что этого человека стоит опасаться или, по крайней мере, принимать во внимание. Тем удивительнее оказалось поведение незнакомца, что в нынешних обстоятельствах могло означать…

      – Вы из какого номера? – спросил Виктор, переходя на немецкий.

      – Из тридцать третьего…

      – Цыц?! – метаморфоза случилась несколько более неожиданная, чем можно было представить даже в этих, по-настоящему экстремальных, обстоятельствах. С Федорчуком чуть не приключился «родимчик», и он даже не заметил, что перешел на «великий и могучий».

      – Был, – с нервным смешком и тоже по-русски ответил незнакомец. – До сегодняшней ночи, если ты понимаешь, о чем я…

      – Понимаю! – Федорчук схватил «незнакомого друга» за плечо и, рывком втащив в номер, захлопнул дверь.

      – Ты поаккуратнее, – предупредил дернувшийся было, но вовремя погасивший порыв «незнакомец». – Мог бы и сдачи ненароком получить… Витька, ты?

      – Да, – кивнул, отступая от преобразившегося Олега, Федорчук. – А ты? Твоя настоящая фамилия?

      – Ицкович. А твоя?

      – Федорчук.

      – А Степа?

      – Не знаю, – пожал плечами Федорчук. – Но раз мы оба здесь, то вероятность…

      – Выше пятидесяти процентов, – закончил за него Олег. – Проверим тридцать четвертый номер?

      – Пошли. Спросим, нет ли для ребе Ицковича славянского шкафа, или не здесь ли живет Эдита Пьеха…

      – Ага, здесь живет «иди ты на»…

      Виктор Федорчук, Олег Ицкович, Степан Матвеев, Амстердам.

      1 января 1936 года

      – Так, ты – Олег, – ткнул Ицковича пальцем в грудь «англичанин» из тридцать