Хана Американа, или История маленькой женщины. Тати Бин

сь досада от того, что он вынужден общаться с нами: накануне ночью он уходил из нашего дома со словами: “Слава богу, я вас больше никогда не увижу!”

      – Наследство есть наследство, – продолжил Джонсон, – и мы обязаны рано или поздно поднять эту тему.

      Почему чей-то там любовник пришел к нам в дом делить наследство моего мужа, оставалось для меня загадкой.

      Маленького роста, неприметной внешности, он имел совершенно незапоминающееся лицо. Увидь я его спустя день или два, я бы не узнала. При этом он бахвалился толстым кошельком и большими связями, а люди, не имеющие подобных связей и не знающие прав, превращались в его глазах в пыль.

      Джо выдвинул из-под нашего обеденного стола стул и взгромоздился на него, как хозяин дома.

      – Вы тоже можете сесть, – скомандовал он и указал нам на стулья, затем повернул голову на сопровождавших его спутников семейства Адамс и жестом пригласил к столу. – Разговор предстоит долгий.

      Ванесса и я сели там, где стояли, и оказались по правую руку от самопровозглашенного адвоката, семейка уселась по другую прямо напротив нас. Мы не смотрели друг на друга. В воздухе воцарилось молчание, пока Коротышка его не нарушил.

      – Мы выявили (Джо гордо называл себя и свою сожительницу с дочерьми «мы»), что Дин не оставил никакого завещания. А посему следует вывод, что то имущество, которое он имел при жизни – машины, дом, техника, земля, – отойдет штату, а уже потом штат будет решать, кому все это достанется.

      Мне, только что потерявшей мужа, было абсолютно наплевать на то, что он там говорил. Хотелось, чтобы этот человек, возомнивший себя богом в доме, где совсем недавно мы счастливо жили с мужем и моей дочерью, побыстрее покинул наше жилище вместе с сопровождавшими его членами семьи и позволил мне хоть немного отдаться эмоциям и осмыслить произошедшее несколько часов назад горе.

      Я почти не слышала, что он говорил, но из обрывков речи, что попадали в мозг, поняла, что мы с дочерью должны как можно быстрее покинуть дом, не взяв с собой ничего ценного. Нам “позволялось” забрать только то, с чем мы сюда въехали.

      – Мы подумали и решили, – в приказном тоне снова заявил мужчина, – что ты можешь оставить себе свое обручальное кольцо. А все подарки и украшения, которые тебе Дин дарил, ты должна оставить нам. Так будет справедливо. И да, пока не забыл: ты должна нам половину денег с вашего совместного банковского счета.

      Я плохо понимала, что происходит вокруг, слышала голоса, как в тумане, видела окружающих меня людей, как через пелену, а вся картина происходящего напоминала липкий, вязкий сон, а я не могла проснуться. Мне даже не показалось странным, что какой-то левый мужик распоряжается моими подарками, украшениями, обручальным кольцом, разрешает мне пользоваться моими же вещами, считает наши деньги в банке.

      “На счету в банке у меня как раз 1000 долларов, вчера проверяла. Если отдам им половину, то как же нам с дочерью жить? Мы ведь даже не сможем переехать на эти деньги!” – От этой мысли у меня все сжалось внутри.

      В довершение ко всему сожитель бывшей заявил, что они с “семьей” решили сделать вдове великодушный подарок – подарить скутер! Скутер, который мне муж купил незадолго до смерти, чтобы я могла на нем ездить, пока не получу права на машину, – и этот скутер семейка Адамс решила мне “подарить”.

      Но в тот момент я даже не понимала абсурдность происходящего. “Решили подарить мне мой скутер? – подумала я. – Ну что ж, спасибо, что хоть скутер оставляют и кольцо не сняли с пальца, а так хоть можно скутер продать и деньги сделать”.

      Я была рада такому выходу из ситуации, и в голове возникла мысль: “Все-таки Адамсы великодушные люди, даже подарок мне сделали”.

      Но на этом Джо не успокаивался, он продолжал изрыгать яд из своих уст:

      – Все, что есть в доме, вам запрещено трогать, брать с собой или продавать. Все, что было куплено в вашем браке, ты тоже не имеешь права забирать из этого дома.

      – А как быть с машиной? – спросила я. – Я ведь могу ее продать?

      На это гнус тут же ответил заготовленными словами:

      – Машина пойдет штату, так как завещания не было. А пока не определят наследника, никто не имеет права ею распоряжаться. И да, сотовый телефон Дина хотели бы забрать его дочери. Освободи его, пожалуйста, от ваших совместных фотографий и отдай его Матильде и Люсильде.

      “Вот-те на, – подумала я, – и телефон придется им отдать, это ведь последняя память о моем муже”.

      С каждым его словом мне становилось все теснее и жарче в моей коже, я чувствовала себя загнанным в угол тараканом… Даже не мышью, а именно ничтожным насекомым, которого сейчас раздавят до кишок.

      Я осознавала своим спутанным от трагических событий мозгом, что со смертью мужа жизнь начинает меняться кошмарным для нас с дочкой образом, что все наши прежние домашние устои, налаженная за четыре года семейная жизнь, наши маленькие радости и созданные нами традиции в одночасье превратились в прах. И превращал сейчас все это в прах некто мерзкий и отвратительный, какой-то мужик, которого я даже не хочу называть по имени, – он его