Тарантул. Трилогия. Герман Матвеев

Это была улыбка. Неторопливо собрал он часы, положил их на бумагу и стал собирать свои инструменты, в беспорядке запихивая их в портфель.

      Майор терпеливо ждал.

      – Ну, все ясно. Уразумел, – сказал старик.

      – Вам ясно, а я пока что в тумане.

      Часовщик с недоумением посмотрел на майора, удивляясь, вероятно, технической отсталости человека. У него на глазах он докопался до секрета, разбирал часы, и тот ничего не понял.

      – Ничего тут сложного нет, – заговорил он поучительным тоном, каким обычно разговаривают взрослые с детьми, объясняя, как обращаться с подаренной заводной игрушкой. – Что вы видите здесь? Ободок из желтого металла. Если вы внимательно посмотрите на него, то как раз под цифрой двенадцать на этом ободке есть маленький выступ, или шпенек. Он поднимается. Смотрите. – Старик ногтем подковырнул шпенек и поставил его в вертикальное положение. – Теперь за него можно привязать нитку, проволочку или что-нибудь в этом роде. Таким образом, как в будильнике, ободок можно поставить на любой час, и когда стрелка часов подойдет, то… то… они сделают то, что надо. А вообще, часы как часы. Штамповка.

      Майор давно понял назначение часов, но не перебивал старика.

      – Бомба замедленного действия… – сказал он в раздумье.

      – Может быть, – согласился старик. – Но действие ее ограничивается двенадцатью часами.

      – …Или механизм от адской машины.

      – Все может быть… Механизм для фотоаппарата, для сигнала, для чего угодно…

      – Очень вам благодарен, – спохватился майор, заметив, что мастер встал. – Вы действительно замечательный специалист. Так быстро открыли секрет.

      Старик, не слушая похвалу, разыскивал скатившуюся с колен шапку.

      – Отвезите Александра Андреевича домой и рассчитайтесь.

      – Мне ничего не нужно, – сердито сказал часовщик, нахлобучивая шапку.

      Не прощаясь и не оглядываясь, он пошел к двери.

      Больше заниматься часами не пришлось. Принесли донесение Буракова, и майор решил поехать сам в немецкую колонию, где ночевал однорукий. Прежде чем покинуть кабинет, он подошел к телефону, намереваясь позвонить на Петроградскую сторону. Майор уже положил руку на трубку, чтобы снять ее с рычага, как раздался короткий звонок.

      – Слушаю.

      – Алло! Кто у телефона? – услышал майор звонкий мальчишеский голос. – Это я, Мишка Алексеев говорит. Мне надо товарища майора. Срочно надо. Позовите скорей.

      – Я у телефона, Миша.

      – Это вы? Вот хорошо-то! У меня важное дело. Только вы скажите этому милиционеру, что я вовсе не трепач, а то он не верит. Я ему трубку отдам.

      – Дежурный по отделению у аппарата, – раздался через несколько секунд мужской голос.

      Майор назвал себя, объяснил, что задержанный ими Алексеев Михаил хорошо ему известен и что если он добивается телефонного разговора, то, значит, у него серьезное дело. После этого попросил передать трубку мальчику.

      – Алло! Товарищ майор, вы меня слушаете?

      – Да, да. Говори,