Дом у кладбища. Джозеф Шеридан Ле Фаню

отдал бы половину вшего, что у меня ешть, шэр, и карьеру в придачу, – бешено шепелявил кругленький лейтенант Паддок, частенько впадавший в исступление, когда рассуждал о сцене, – лишь бы выштупить на подмоштках в роли Алекшандра Первого.

      Между нами говоря, Паддок был маленьким толстячком, сентиментальным до чрезвычайности, а помимо того, гурманом. Его письменный стол ломился от любовных сонетов и кулинарных рецептов. Душа его неизменно пребывала во власти нежных чувств, сам же он нередко втихомолку посещал кухню, где приготовление особо сложных plats[3] не обходилось без его надзора. Он был добродушен, слегка педантичен, весьма галантен – истинный chevalier[4], притом sans reproche[5]. Паддок безоговорочно верил в свой талант трагического актера, но даже самые искренние его друзья не могли отделаться от мысли, что его пухлые щеки, круглые бесцветные глазки, пришепетывание и томное, восторженно-удивленное выражение, которое шалунья-природа придала его физиономии, – не лучшие спутники на драматической стезе. Паддок питал также счастливую уверенность в своем успехе у прекрасного пола, на самом же деле пользовался таковым прежде всего среди товарищей; последние не отказывали себе в безобидной насмешке, однако добрые качества Паддока ценили по достоинству.

      – Хоть лопни, дело требует человека целиком. Мельпомена, шэр, шамая ревнивая из муз. Ешли желаешь зашлужить ее благошклонношть, ты должен предатьшя ей душой и телом. А когда у тебя ни швет ни заря поштроение, а голова забита черт-те чем: тактикой, штрельбой и…

      – И фаршированными голубями, и прелестницами, – подсказал Деврё.

      – И прочей шкучищей, – не смутившись, продолжал Паддок, – то как тут равнятьшя ш талантами, которых богаче одарила природа, – Паддок, мошенник, явно не верил, что таковые существуют, – ешли они к тому же пошвящают ишкуштву – и только ему – вше швое время и…

      – Ничего из этого не выйдет, – вмешался О’Флаэрти. – Знавал я как-то Томми Шайкока из Баллибейзли. Этот парень навострился удерживать стоймя на подбородке смычок от скрипки. Стоило ему появиться в бальном зале в Трейли, девицы собирались вокруг толпой, а мисс Китти Мэхони самая первая; смотрят, бывало, во все глаза и хохочут без устали. У меня мозгов вдвое супротив него. Так вот, как я только не лез из кожи, битый месяц поднимался ради этого в четыре, ни одного утра не пропустил, но пришлось махнуть на это дело рукой, потому что еще немного – и я бы окосел от гляденья на смычок. Я, по примеру Томми, начал с контрабасного – ну и работка, скажу я вам. Каждый божий день по два часа, а то и по два с половиной, год за годом – вот как он занимался; у него на подбородке сделалась ямка – хоть горошину туда клади.

      – Упражняться без устали, – кивнул Паддок (воспроизводить особенности его произношения далее я считаю излишним), – не жалеть времени, серьезно относиться даже к пустякам – вот секрет успеха. Дело в том, что природа…

      – Нуждается

3

Блюд (фр.).

4

Рыцарь (фр.).

5

Без упрека (фр.). (Обыгрывается французская поговорка «Chevalier sans peur et sans reproche» – «Рыцарь без страха и упрека».)