Многоточия. Книга 1. Кира Уайт

имени. Даже он звал меня не иначе как солдат, боец, сержант, Рейнольдс. В последние два года никогда по имени. И уж тем более ни разу из его уст не сорвалось слово дочь и его производные.

      – Что?

      Аллен приподнимает руку, в которой зажат пистолет, заряженный дротиком со снотворным.

      – Будь наготове, – напоминает он.

      Киваю. За мыслями о скором освобождении от всего ненавистного, я позабыла, что вообще-то еще ни от чего не избавилась.

      – Спасибо, – говорю я и вынимаю оружие из кобуры.

      Расходимся в разные стороны, иногда переговариваясь по рации. Пока все чисто.

      Чувствую запах гари и понимаю, что почти дошла до сбитого вертолета. Но все равно оказываюсь не готова к открывшейся мне картине. На целую минуту замираю на краю поляны и смотрю на все еще слабо дымящийся остов. Никто к нему не приближается. В данный момент мы все равно не сможем достать черный ящик. Отворачиваюсь и следую дальше. Огибаю поляну и шагаю вглубь леса. С каждой минутой тени становятся длиннее, но приказа возвращаться все еще нет, поэтому я, осматриваясь по сторонам, упорно продолжаю продвижение вперед. Ничего подозрительного не вижу и не слышу.

      Снова шипит рация, и я снимаю ее с пояса джинсов, ожидая услышать приказ о возвращении. Ничего подобного не происходит, у меня требуют доклад по обстановке.

      В итоге решаю не убирать рацию, не будем же мы искать мифические следы в темноте. Значит, с минуты на минуту нас отзовут. Скорее всего ночевать мы будем в лаборатории, а завтра с утра продолжим поиски.

      Хруст ветки раздается так неожиданно в вечерней тишине, что я вздрагиваю, на мгновение останавливаясь. Оглядываюсь. Никого. Вроде.

      В голове мелькает шальная мысль, а что если сбежать прямо сейчас? Но я тут же качаю головой, прогоняя ее прочь. Нельзя.

      Во-первых, у меня нет никаких припасов и долго я не протяну.

      Во-вторых, поблизости целый отряд военных. Меня будут искать.

      Новый хруст.

      Крадусь в его сторону. Резкое движение справа заставляет меня шарахнуться, ударяюсь рукой о низкорастущие ветки какого-то дерева и роняю рацию.

      – Черт! – произношу в сердцах, провожая взглядом улетающую птицу, напугавшую меня.

      Быстро оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не слышал мою ругань. За два с половиной года я почти разучилась это делать. Даже в мыслях. Спасибо за это папаше и его методам привития дисциплины. Хотя сам он не гнушался использовать бранные слова. Высшему офицерскому составу вообще много чего позволено.

      Вздыхаю и вглядываюсь в кусты. У меня нет фонарика, а куда упала рация, я не вижу. Придется ждать, когда кто-нибудь выйдет на связь, чтобы попытаться найти ее по звуку.

      Озираюсь по сторонам, пытаясь обнаружить того, кто привлек мое внимание. Может, это какое-то животное? Ведь вряд ли улетевшая птица хрустела ветками.

      Глухо колотящееся в груди сердце подсказывает, что причастность к этому животного так же маловероятна. Делаю несколько шагов вправо,