Дикая магия. Невеста темного принца. Елена Княжина

лезьте, ваше… сэр, – подал тихий голос один из шерстяных засранцев. – Отпустите лорда Кавендиша, и сами не попадете в беду. Судьба не зря дала девочке родиться. Для всех будет лучше, если вы не станете вмешиваться и позволите свершиться задуманному.

      – Тебя не спросил! – Карпов не удостоил Квита взглядом, продолжая жечь глазами главу Братства.

      Я же в выражениях не стеснялась.

      – Мохнатый предатель! Да чтоб всю твою блестящую шерсть моль сожрала, приняв за шубу! – прошипела сквозь зубы, но Квит сделал вид, что я обращаюсь не к нему. Глядел на Андрея и тяжко вздыхал, покачивая лохматой головой.

      – Я служу хозяину. Действую в интересах главы рода. Я не предавал, – гордо заявил гаденыш, огромные глаза которого успели увлажниться. Или шерстинка в них попала – тролль его разберет.

      – Я твой хозяин, – прошипел Карпов, сжимая челюсть. – Моя мать – глава рода. И ты… Не имеешь права… Игнорировать ее зов…

      – Род Карповских был мне верным домом две сотни лет, ваше… сэр, – склонив голову, бормотал Квит, брезгливо поднимая с песка последний сброшенный кровивший люмьер. Ихти, совсем бледный, оперся рукой на плечо Сантариуса. – Но мой первый владыка – Августус Блэр. И он не покидал этого мира, а значит…

      – Его тело забрал ты? – Карпов резко обернулся, на секунду забыв и про Лукаса, и про зеркало. Морф промолчал, но Андрей, увидев что-то на гордой морде, понимающе кивнул.

      Я же во все глаза смотрела на нашего Ихти. Изможденный, голый, мокрый и обессиливший, с окровавленными ребрами и совсем посеревшей кожей, по которой теперь не пробегали серебристые молнии, он не отводил взгляда от Присс. И столько было в нем тоски и надежды, что я тоже обернулась.

      Зазнайка теперь не казалась задумчивой. Она… словно тоже смотрела в ответ, прямо в глаза своему первому мужчине. И ободряюще, умиротворенно улыбалась.

      – Как такое возможно? Девочка заперта вне времени, она не способна видеть в моменте, – прокряхтел Эйвери, становясь рядом с нами и направляя жезл на Лукаса.

      – Говорят, любовь творит чудеса, – фыркнул Кавендиш, натягивая золотую паутину жезлом так, что она зазвенела. Ихти взвыл, Карпов заскрипел зубами, а я окончательно расклеилась. – Но как по мне – запомни, девочка, – это самая сильная человеческая слабость. Она толкает людей к глупым решениям. К нелогичным поступкам. К неверному выбору. К ненужным жертвам.

      Я вспомнила крестного, который не исполнил долг рагнаров, потому что прикипел к малышке с лентой в волосах. Андрея, опустившего жезл в разгар битвы, чтобы спасти меня от мук. Мари, пять лет истощавшую свое тело, чтобы вылечить Генри. Себя, связавшую наши с Карповым жизни жутким ритуалом и забравшую половину его боли.

      А теперь и Ихти… Лишивший себя возможности выжить в новом мире и сохранить древний магический вид. И, судя по взгляду, он совсем не жалел о содеянном, если это давало шанс Присцилле. Никто из нас не жалел. Ихти принес великую жертву, и она не имеет права стать напрасной.

      Волна так и нависала над местом, где стоял ихтиопод