Кто я?. Лора Кейли

как будто со знанием дела сказал я.

      Нина ставила чай.

      Я смотрел на ее хрупкие плечи, которые с трудом поднимали и чайник, на ее узкую фигуру, ссутулившуюся у плиты, и не понимал, чем эта хрупкая женщина могла помешать министерству. Неужели после всего пережитого она опять хочет рискнуть? А если ее засекут… Конечно, засекут, не зря же я здесь. А ведь следующий сценарий может быть еще хуже этого. Может, она думает, что хуже и быть не может, а зря.

      – Значит, вы работаете в том кафе уже несколько лет? – Я не знал, с чего начать разговор.

      – Да, и это, надо сказать, мне крепко осточертело.

      Она села напротив.

      – Но ведь это не самая плохая работа.

      – Вы думаете? – Она подняла бровь и еще раз осмотрела меня с головы до ног.

      – Наверное, – замялся я. – Наверное, есть еще хуже.

      – А есть еще лучше, и еще лучше, и еще. – Она остановилась и посмотрела куда-то через меня.

      – Наверное, несомненно, есть, – согласился я, нельзя было не согласиться.

      Чайник закипел. Нина ринулась снимать его с плиты, чтобы свистом не разбудить дочь.

      – Но ведь идти против министерства… – продолжал я.

      – Министерство отняло у меня все. Если бы не оно, мой муж был бы жив. Чем помешал им мой ребенок, чем?

      – Но есть порядок, законы…

      – А, и вы туда же!

      – Нет-нет, я не туда же, совсем не туда.

      Еще немного, и она догадалась бы, что я за тип. От самого себя мне становилось противно. Какая идиотская у меня все же работа, и никакие служебные квартиры и машины не могли компенсировать весь стыд, который я испытывал в данный момент.

      – Я пишу картины, – начала она после небольшого перерыва, – и хочу продавать их под чужим именем. Они ничего не узнают. Кому я нужна?

      «О, милая, похоже, они уже все знают», – хотел было выпалить я.

      Какая она тебе милая? Совсем с ума сошел? Давай попроси ее показать тебе эти ее картины и сфотографируй их незаметно для протокола.

      Ничего я не буду просить!

      Слабак!

      – А хотите я вам их покажу?

      – Кого?

      – Картины.

      – Ой, не надо…

      – Не хотите? – обиделась она.

      – Нет хочу, очень хочу.

      – Тогда пойдемте.

      И птичка в клетке…

      – Да заткнись ты!

      – Что вы сказали?

      – Ничего-ничего.

      – Пройдемте, – сказала она, – это в чулане.

      Нина спотыкалась обо что-то в темном коридоре.

      – Лампочку надо поменять, – будто извинилась она и взяла меня за руку, прокладывая путь. Весь он был заставлен хозяйственной утварью, металлическими ведрами, старыми велосипедами, швабрами, тряпками.

      – О боже, что это?

      Я стал судорожно смахивать что-то с лица, но оно, мерзкое и липкое, никак не уходило.

      – Это паутина, – рассмеялась Нина.

      Наконец она щелкнула выключателем и открыла дверь, что таилась в самом конце этого захламленного