Пески Марса. Земной свет. Артур Чарльз Кларк

он отдыхал больше недели, и сейчас он усердно работал.

      Он вытащил машинку, и она заняла почетное место в его каюте. Листы валялись повсюду – Гибсон не отличался аккуратностью, – и приходилось прикреплять их ремнями. Особенно много возни было с копиркой – ее затягивало в вентилятор. Но Гибсон уже обжился в каюте и лихо справлялся со всеми мелочами. Он сам удивлялся, как быстро невесомость становится бытом.

      Оказалось, что очень трудно передать на бумаге впечатления от космоса. Нельзя написать «космос очень большой» и на этом успокоиться. Он не лгал в прямом смысле слова; однако те, кто читал его потрясающее описание Земли, катящейся в бездну позади ракеты, не заметили, что писатель в то время пребывал в блаженном небытии, которое сменилось отнюдь не блаженным бытием.

      Он написал две-три статьи, которые могли хоть на время утешить его литературного агента (она посылала радиограммы одна другой строже), и отправился на север, к радиорубке. Бредли принял странички без энтузиазма.

      – Каждый день будете носить? – мрачно спросил он.

      – Надеюсь. Но боюсь, что нет. Зависит от вдохновения.

      – Здесь, наверху второй страницы, много причастий.

      – Прекрасно. Очень их люблю.

      – На третьей странице вы написали «центробежный» вместо «центростремительный».

      – Мне платят за слово, так что очень благородно с моей стороны употреблять такие длинные, а?

      – На странице четвертой две фразы подряд начинаются с «но».

      – Вы будете передавать или мне попробовать самому?

      Бредли ухмыльнулся:

      – Хотел бы я посмотреть! А серьезно – советую вам употреблять черную ленту. Синяя не контрастна. Пока что передатчик с этим справится, но, когда отойдем дальше, буквы будут нечеткие.

      Пока они препирались, Бредли заправлял страничку за страничкой в окно передатчика. Гибсон зачарованно смотрел, как они исчезали в утробе аппарата и через пять секунд падали в корзинку. Нелегко было представить, что твои слова мчатся в космосе, каждые три секунды удаляясь на миллион километров.

      Он еще собирал свои листки, когда на пультах, в гуще циферблатов и тумблеров, покрывавших всю стену рубки, зажужжал зуммер. Бредли кинулся к одному из своих приемников и стал очень быстро делать что-то непонятное. Из громкоговорителя вырывался яростный визг.

      – Курьер нас догнал, – сказал Бредли. – Только он далеко. На глазок, пройдет в ста тысячах километров.

      – Что можно сделать?

      – Очень немного. Я включил маяк. Если курьер поймает наши сигналы, он автоматически подтянется к нам.

      – А если не поймает?

      – Тогда уйдет из Солнечной системы. Скорости у него достаточно, чтоб ускользнуть от Солнца. У нас тоже.

      – Очень рад. А сколько нам времени для этого нужно?

      – Для чего?

      – Чтоб уйти из системы.

      – Года два, наверное. Спросите Маккея. Я не могу ответить на все вопросы. Я не персонаж из вашей книги.

      – Еще не поздно, – мрачно сказал Гибсон и выплыл из рубки.

      Приближение