Зеркальная страна. Кэрол Джонстон

задний сад. Кладовая, дверь, лестница и узкий проход между домами служили черным ходом. Задняя часть дома сидит в земле гораздо глубже, чем фасад, и жилые комнаты находятся футах в десяти или даже больше от уровня двора. Крытая деревянная лестница применялась для той же банальной цели, что и лестница в буфетную, – для доступа на нижний этаж.

      И все же телефон в руках дрожит. Стены и крыша расступаются, и я нерешительно замираю у подножия лестницы, чувствуя сквозняк. Здесь больше власти и у тьмы, и у воспоминаний. Меня охватывает предчувствие, острое и кислое, как лимонный сок, попавший в ранку.

      Делаю шаг и ступаю на каменный пол. Вот я и в Зеркальной стране!

      Встроенный фонарик судорожно выхватывает кирпичи, дерево, паутину, и я беру его двумя руками. Кэт, прекрати! Ты всего лишь в проходе между домами. Выложенный камнем коридор между южной стеной дома и оградой имеет футов десять в ширину, сверху его укрывает низкая деревянная крыша – похоже на элемент средневековых фортификаций под названием гурдиция. Он тянется от заложенной кирпичом двери до сада перед домом на западе и каменной прачечной на востоке. Прачечная замерла в конце прохода, словно часовой, блокируя выход в сад позади дома.

      Еще раз поворачиваюсь по кругу, и замерзшее дыхание закручивается туманным кольцом. Сквозь щели в деревянной крыше проникает утреннее солнце, пронзая воздух яркими лучами. Поднимаю голову и вижу лампочку, свисающую с конькового бруса. Дернув за шнур, жмурюсь от ослепительного света. У меня никак не получается поверить, что время здесь вовсе не остановилось, и все, что я вижу и чувствую, – лишь старые призраки, эхо меня прежней, эхо моей сестры… И волшебной страны.

      Я не могу отрицать очевидного, чем бы этот закуток ни был на самом деле – черным ходом, помещением для прислуги, пустым, продуваемым сквозняками пространством с каменным полом – неважно. Главное в другом: когда-то здесь кипела жизнь, восхитительно-пугающая и непоколебимо-безопасная. Невероятно увлекательная, тайная и особенная. Наша жизнь.

      Оборачиваюсь к заложенной кирпичом двери. Бо́льшая часть Зеркальной страны, протянувшаяся от подножия лестницы до этой двери, называлась Бумтаун: пыльный дощатый тротуар из ящиков из-под фруктов и досок футов шесть в ширину, где находились почта и полицейский участок: стойка и столы из картонных коробок, сиденья из диванных подушек и одеял. В юго-западном углу у самой стены был салун Трехпалого Джо, в северо-западном – вигвамы племени лакота-сиу и квадратная арена для тренировок, обозначенная палками.

      Позже Бумтаун стал тюрьмой Шоушенк, салун Трехпалого Джо – куда менее экзотичной комнатой отдыха и досуга для заключенных, деревянные ящики – дверями и стенами Блока номер пять, а мы – его обитателями. В лучшие времена Эл заставляла меня сидеть рядом с ней часами, мастеря оружие из зубных щеток и старых дедушкиных бритвенных лезвий.

      Поворачиваю на восток, иду к прачечной, провожу ладонью по шероховатым кирпичам внешней стены. С другой стороны находится