Боярская честь. Грани чести. Иван Щукин

что от этих мыслей снова начинаю злиться, я глубоко вдохнул и попытался успокоиться. Как ни странно, получилось сразу. А учитывая мой непростой нрав, с которым не справились даже учителя в Школе, это было просто удивительно. Возможно, это более спокойная натура Маркуса как-то влияет. Если это действительно так, то стоит, наверное, даже порадоваться. Главное, чтобы влияние боярича не распространилось дальше, стирая моё собственное «я».

      – Хорошо, спасибо за совет, – кивнул я целительнице. – Я подумаю, как с этим вопросом подойти к Михаилу Васильевичу.

      – Да не за что, – как-то неуверенно – или даже настороженно – ответила Доброслава. – В шкафу твои вещи чистые. Девка принесла. Переодевайся и ступай. Но через неделю на осмотр – не забудь!

      Я чуть было не спросил: «Что за девка?», но вовремя вспомнил, что здесь принято такое обращение к низшему сословию, вроде прислуги, всевозможных крестьянок и прочих холопок.

      Охохохонюшки… Нелегко мне придётся. Одно дело – помнить обо всём чужой памятью, и другое – всеми этими воспоминаниями суметь воспользоваться. Утешало лишь то, что Маркус – иностранец и, по мнению окружающих, от него всего можно ожидать.

      Одежда действительно нашлась в шкафу. Светлая косоворотка с вышитым на груди гербом рода Дёминых, узкие штаны из плотной ткани и невысокие сапоги, странной сине-коричневой расцветки. Сапоги и рубаха оказались очень удобными, чего не скажешь про штаны, которые жали везде, где только можно жать. Надо будет что-нибудь более удобное найти. Да и сапоги сменить на менее попугаистые.

      Переодевшись, я стянул длинные волосы в хвост и перевязал их специальным кожаным ремешком. И как-то это действие настолько привычным получилось, что меня аж передернуло. А ведь волосы еще мыть постоянно надо и расчёсывать… Вот же! Надо, наверное, все-таки подстричься. Мода модой, а ходить таким патлатым жуть как неохота.

      Оказавшись на улице, я осмотрелся. Не в попытке сориентироваться, а стараясь осознать окружающий мир. Осознать и принять, если это, конечно, возможно.

      Оказалось – возможно. Никакого неприятия действительности не было. Скорее, наоборот. Поселок Дёмино был очень чистым и симпатичным. Ровные улицы с добротными домиками, много ухоженных деревьев и кустарников, великолепные дороги и потрясающе чистый воздух. А ещё спокойная, умиротворяющая тишина, нарушаемая редким собачьим лаем и звонкими птичьими трелями.

      Постояв пару минут, я глубоко, как перед прыжком в воду, вдохнул, и неторопливо направился в сторону нового дома. Но стоило сделать несколько шагов, как снова начала тревожить боль в животе. Не сильно, но очень неприятно. Хорошо, хоть идти было недалеко. Дома, а точнее – особняки старших семей рода Дёминых – располагались минутах в десяти неспешной ходьбы от местной больнички.

      Кстати, к старшим семьям здесь относились не только бояре и их родня, но и так называемые боярские дети – младшие дворяне, по местной табели о рангах. Если провести аналогию с западными титулами, то