Тайна Святой Эльжбеты. Иван Погонин

адреса тех лиц, чей чин побольше, ну и наведывался к ним в присутственные часы, когда дома обычно одни женщины. Мое телосложение не позволило бы мне справиться с мужчиной, а стрелять я ни в коем случае не хотел. Из газет мне было хорошо известно, что воры чаще всего попадаются на сбыте краденого, поэтому я брал только деньги. Брал и тратил, тратил, тратил… Себе ничего не оставлял. Купил только фрак, без него в хороший ресторан могли не пустить, а остальное уходило на Машеньку. А она… Вы знаете, в последнее время я чувствовал себя стариком из сказки про золотую рыбку. Чем больше я приносил, тем больше она требовала. И вот я у разбитого корыта.

* * *

      Несмотря на похвалу начальства, светившие наградные (один Тепельбаум за поимку преступника обещал 500 рублей), обычной радости успешно выследившего дичь охотника Тараканов не испытывал. Во-первых, ему стало жалко Извекова, во-вторых, при задержании он проявил себя рохлей, ну а в-третьих, и в-главных, – шишка, проклятая шишка на самом видном месте! И надо же было получить ее именно сегодня!

      Настю он увидел в первый же день. Кошко, прочитав прошение о принятии на службу, велел отнести его в канцелярию.

      – Попросите барышень, чтобы они вам его перепечатали на ремингтоне. Боюсь, градоначальник не разберет вашего почерка. И как вы только умудрялись писцом служить?

      – Испортился почерк без практики, ваше высокородие.

      Настя сидела справа от входа и долбила по клавишам огромной пишущей машинки со скоростью пулемета. В канцелярии, кроме нее, никого не было. Обернувшись на звук открывшейся двери, она улыбнулась. Увидев эту улыбку, Тараканов погиб.

      – Чем могу служить?

      – Здравствуйте, барышня. Меня начальник прислал. Вот. Не могли бы вы напечатать. – Тараканов протянул лист с прошением. – Там, правда, почерк… Но я могу продиктовать…

      – Не надо, и не такие почерки разбирала. Зайдите минут через двадцать, будет готово.

      Тараканов выбежал на улицу, нашел фруктовую лавку и купил самую большую грушу «дюшес», попросив красиво ее упаковать в корзинку.

      – Вот-с, это вам, в благодарность.

      – Что это? Груша? Ой, я обожаю груши. Мерси.

      – Это вам мерси.

      Тараканов держал в руке лист с перепечатанным прошением и не знал, что еще сказать.

      – Ну что вы. Если понадобится что-нибудь еще напечатать, заходите, не стесняйтесь.

      С тех пор Тараканов стал искать любой предлог, чтобы попасть в канцелярию, и как только его находил, бежал туда со всех ног.

      А третьего дня он столкнулся с Настей на выходе из управления.

      – Закончили на сегодня?

      – Да-с. А вы?

      – А меня сегодня в ночь дежурить неожиданно поставили, вот и отпустили с вечерних занятий. Вы далеко проживать изволите?

      – Далековато. На Сивцевом Вражке. На трамвае приходится на службу добираться.

      – Позвольте вас проводить?

      – Отчего ж нет, провожайте. Только уговор – пойдем пешком. У меня что-то голова разболелась, наверное, истопник вьюшку рано закрыл. Да и погода нынче чудесная.

      – С