Пандора. Сьюзен Стокс-Чепмен

В общем, пора бы возродить былую славу магазина. Начать все заново.

      – Да?

      Иезекия глотает прожеванную баранину, отпивает из бокала изрядный глоток вина.

      – Теперь, когда мы вступили в новый год, мне представляется, это удачный момент для продажи. Я устал от торговли. В конце концов, есть много других занятий, которые могут доставлять удовольствие, и много гораздо более интересных вещей, в которые я бы мог вложить свои деньги.

      Он говорит с безразличием в голосе, почти холодно, и Дора широко раскрытыми глазами смотрит на него через стол.

      – Вы хотите продать папенькин магазин?

      Он спокойно встречает ее взгляд.

      – Это не его магазин. Он естественным образом перешел ко мне после его кончины. Что там написано на вывеске – «Элайджа» или «Иезекия»?

      – Вы не можете его продать, – шепчет она. – Просто не можете!

      Он отмахивается от ее слов, точно отгоняет муху.

      – Времена меняются. Антиквариат вышел из моды. Денег от продажи лавки хватит, чтобы приобрести хорошую недвижимость в более респектабельной части города. Мне такая перемена была бы по душе. – Он вытирает салфеткой уголки рта. – За это здание можно выручить неплохие деньги, как и, я уверен, за все его содержимое.

      Дору охватывает оцепенение. Продать магазин? Дом, где прошло ее детство?

      Она судорожно вздыхает.

      – Как вам не стыдно, дядюшка, даже думать об этом!

      – Перестань, Дора! Магазин уже не тот, что был раньше…

      – И кто в этом виноват?

      У Иезекии раздуваются ноздри, но он пропускает мимо ушей и эти слова.

      – А я полагал, что ты будешь рада сменить обстановку, оказаться в более… гм… свободной среде. Разве ты не этого хочешь?

      – Вы знаете, чего я хочу!

      – О да, – ухмыляется он. – Эти твои рисуночки! Тебе бы лучше найти кого-то, кто захочет приобрести для тебя такие украшения, чем самой пытаться их придумывать.

      Дора кладет приборы на стол.

      – И куда бы я их носила, дядюшка?

      – Ну… – Иезекия запинается и издает короткий смешок, скрытый смысл которого трудно распознать. – Кто знает, куда нас может занести судьба? Ты же не хочешь провести здесь всю свою жизнь, а?

      Дора отодвигает тарелку, у нее окончательно пропадает аппетит – его и без того не возбуждала убогая стряпня Лотти.

      – Меня, дядя, больше привлекают практические усилия, нежели полеты фантазии.

      – А создание ювелирных украшений – это практическое усилие или полет фантазии?

      Дора отворачивается.

      – Вот и я о том же, – говорит он с нескрываемым ехидством. – Ни один ювелир не возьмет к себе женщину, чтобы она придумывала эскизы новых украшений, и ты сама это понимаешь. Я это твержу тебе уже сколько времени. Но ты не слушаешь! Только портишь альбомы для эскизов, которые я тебе покупаю. Ты хоть знаешь, почем нынче хорошая бумага?

      Входит Лотти, чтобы убрать грязную посуду.