Самый трудный день. 22 июня 1941 года. Александр Михайловский

время, выясняя, «чья возьмет» в титаническом приграничном воздушном сражении, перед которым померкнет даже знаменитая «Битва за Британию».

      Генерал Захаров лично возглавил ударную формацию из двух истребительных дивизий ОСНАЗ, действующую на Брестском направлении. Подняв свой И-182-й на высоту пяти километров, он перешел в горизонтальный полет и, немного прибрав обороты мотора, привычно крутанул головой, окинув взглядом окружающее воздушное пространство. Повсюду – справа, слева, сзади, чуть ниже и чуть выше – в четком строю, как привязанные, застыли И-182 четырех истребительных полков 1-го воздушного корпуса. Почти двести новейших истребителей сразу – это внушительное зрелище. Еще два полка «высотных чистильщиков» МиГ-3М занимали свой любимый эшелон в семь тысяч метров и были заметны только по легким инверсионным следам, которые оставляли работающие на форсаже моторы.

      Ожило радио – канал связи с постами ВНОС, радарами ПВО и кружащим на высоте двенадцати километров самолетом ДРЛО.

      – «Молния-один», – скороговоркой произнес авианаводчик, – я «Орел-два», противник прямо перед вами, от ста пятидесяти до двухсот единиц, судя по перехвату переговоров, 3-я и 53-я бомбардировочные эскадры люфтваффе в полном составе, удаление десять, высота три тысячи. Сигнал на открытие огня зеленый.

      Захаров усмехнулся. Связь из будущего, называемая там «цифровой», как всегда, была выше всяких похвал. Хотя, после того как ИХ специалисты поработали над советской радиоаппаратурой, в линейных частях качество связи тоже заметно улучшилось, и пилоты теперь слышали в наушниках не только свист и шипение. Но все же «цифра» в этом смысле была вне конкуренции – хотя бы потому, что противник не мог прослушать переговоры между самолетами его армии.

      – «Орел-два», – произнес Захаров, – я «Молния-один». Вас понял, атакую! Конец связи.

      – «Молния-один», – ответило радио, – я «Орел-два», конец связи. Желаю удачи, Георгий Нефедович.