Лошади с крыльями. Виктория Токарева

подумала Инна. И подумала, что это «хорошо» относится к «сейчас». А счастье – это «сейчас» плюс «всегда». Сиюминутность плюс стабильность. Она должна быть уверена, что так будет и завтра, и через год. До гробовой доски и после гроба.

      – А где вы работаете? – спросила Инна.

      Этот вопрос был продиктован не праздным любопытством. Она забивала сваи в фундамент своей стабильности.

      – В патентном бюро.

      – А это что?

      – Я, например, занимаюсь продажей наших патентов за границу.

      – Это как? – Инна впервые сталкивалась с таким родом деятельности.

      – Ну… Когда мы умеем делать что-то лучше, они у нас учатся, – популярно объяснил Адам.

      – А мы что-то умеем делать лучше?

      – Сколько угодно. Шампанское например.

      Инна приподнялась на локте, смотрела на Адама с наивным выражением.

      От слов «патентное бюро» веяло иными городами, степями, неграми, чемоданами в наклейках.

      – А ваша жена – тоже в патентном бюро? – спросила Инна.

      Это был генеральный вопрос. Ее совершенно не интересовало участие жены в общественной жизни. Ее интересовало – женат он или нет, а спросить об этом прямо было неудобно.

      – Нет, – сказал Адам. – Она инженер.

      «Значит, женат», – поняла Инна, но почему-то не ощутила опустошения.

      – А дети у вас есть?

      – Нет.

      – А почему?

      – У жены в студенчестве была операция аппендицита. Неудачная. Образовались спайки. Непроходимость, – доверчиво поделился Адам.

      – Но ведь это у нее непроходимость.

      – Не понял. – Адам обернулся.

      – Я говорю: непроходимость у нее, а детей нет у вас, – растолковала Инна.

      – Да. Но что же я могу поделать? – снова не понял Адам.

      «Бросить ее, жениться на мне и завести троих детей, пока еще не выстарился окончательно», – подумала Инна. Но вслух ничего не сказала. Подняла с земли кофту и положила на голову, дабы не перегреться под солнцем. Адам продолжал смотреть на нее, ожидая ответа на свой вопрос, и вдруг увидел ее всю – большую, молодую и сильную, лежащую на ярком матрасе, и подумал о том же, что и она, и тут же смутился своих мыслей.

      Обедали они уже вместе. То есть все было как раньше, каждый сидел на своем месте и ел из своей тарелки. Но раньше они были врозь, а теперь – вместе. Когда подали второе, Адам снял со своей тарелки круглый парниковый помидор и перенес его в тарелку Инны – так, будто она его дочь и ей положены лучшие куски. Инна не отказалась и не сказала «спасибо». Восприняла как должное. На этом кругленьком, почти ненастоящем помидорчике как бы определилась дальнейшая расстановка сил: он все отдает, она все принимает без благодарности. И неизвестно – кому лучше? Дающему или берущему? Отдавая, человек лишается чего-то конкретного, скажем, помидора. А черпает из чаши ДОБРА.

      Инна тоже черпала, было дело. Отдала все, чем была богата, – молодость, надежды. И с чем она осталась?

      После обеда поехали по местным торговым точкам. Инна знала – в загородных магазинах