Противостояние. Романы. Юлиан Семенов

ночевал у меня. А что случилось?

      – Сейчас объясню. Он был пьян?

      – Ну что вы… Нет… Он не пьянеет, он хорошо пьет… Он со своими друзьями из киногруппы выпил немного сухого вина в «Эшерах». А что случилось?

      – Тут на него женщина жалуется, говорит, плохо он себя вел, обидеть ее хотел.

      – Этого не может быть, – сразу же ответил Гребенчиков, – они все штабелями перед ним валятся: такой красивый парень, такой интеллигентный.

      – А когда интеллигентный парень от вас уехал?

      – Утром. Рано утром. Мы поехали в «Эшеры» – это его любимый ресторан, там позавтракали, и он на попутке уехал в Сочи.

      – Ну спасибо вам, трубочку теперь полковнику передайте.

      Сухишвили спросил:

      – Как? Что-нибудь есть?

      – Ничего нет, Серго. Кроме того, что уже известно, – ничего. Ты побеседуй с этим Гребенчиковым, ладно? Спроси, с кем Кешалава дружит, с кем дружил, нет ли среди его дружков химиков.

      – Завтра жди моего звонка.

      «Если бы не эти камни, – подумал Костенко, запирая в сейф бумаги, – Кешалаву нужно сразу отпускать с извинением. Показания Тороповой никем не подтверждены, это он прав. Без исчезнувшего из больницы Урушадзе я ничего с этим парнем не поделаю, я не смогу прийти в суд без улик, меня на тачке оттуда вывезут».

2

      Поднявшись на четвертый этаж, Костенко зашел к Садчикову.

      – Ну что, дед, – спросил он, – есть какие-нибудь новости из Пригорска?

      – П-пока никаких, – ответил Садчиков, – но там роют землю.

      – Плохо роют.

      – П-примем меры, товарищ полковник, – пошутил Садчиков. – Простите за н-нерадивость.

      – А в чем дело? Почему так долго?

      – Видишь ли, С-слава, там б-болен их начальник ОТК, а без него трудно подойти к технологии.

      – Мне не нужна технология.

      – Я имею в виду тех-хнологию возможных хищений.

      – Когда он выздоровеет, этот ОТК?

      – Неизвестно. Он уехал в командировку и там заболел.

      – Вызвать нельзя?

      – Пытались.

      – Ну и что?

      – Не могут доискаться. Он прислал телеграмму: «Тяжело болен. Налбандов». И все.

      Костенко вдруг поднялся с края стола – он всегда, еще с того времени, когда работал на Петровке, 38, любил сидеть на краешке стола, – полез за сигаретами и, еще не веря в удачу, тихо спросил:

      – Когда он уехал в командировку? И куда?

      Садчиков вздохнул:

      – М-можно завтра, Славик?

      – Дед, прости, милый, нельзя.

      Садчиков открыл сейф, достал папку, долго листал телефонограммы и перебирал бумажки, потом ответил:

      – З-значит, так. Налбандов Павел Иванович выбыл в Москву в командировку пятого сентября сего года по приказу заместителя директора Гусева.

      – А шестого отравили Урушадзе.

      – Мне с-скучно с тобой, К-костенко. Я понимаю тебя д-даже без взгляда в глаза. А еще говорят, что телепатия – лженаука. Кибернетика тоже считалась, между прочим, буржуазной лженаукой. Ты хотел спросить меня: п-просил ли