Противостояние. Романы. Юлиан Семенов

Без моих снимков каждой сцены можно все забыть, все напутать, а потом как фильм склеивать?

      Костенко снова посмотрел на портреты Кешалавы, которые ему сделал Рыбин, и сказал:

      – Похож, а? Так ухватить. Молодец ваш художник. Вы эту пленочку мне дадите часа на два, ладно?

      – Хорошо.

      – И не надо никому говорить, что мы с вами тут Кешалаву нашли.

      – Понятно.

      – Ай да художник, – повторил Костенко, – ай да глаз-ватерпас!

      – Глаз-ватерпас – это когда водку по стопкам точно разливают.

      – Каждый понимает слово в меру своей испорченности, – заметил Костенко и, забрав пленку, поехал в горотдел милиции.

      Усталость, которая давила его последние дни, прошла – он сейчас чувствовал приближение серьезной работы.

      Через пять часов, после того как в Москву был отправлен портрет Кешалавы, по областным управлениям внутренних дел было разослано двести фотоснимков преступника.

4

      – Товарищ Чоткерашвили, попробуйте восстановить в памяти, каким образом с вами познакомился Кешалава.

      – На съемочной площадке, товарищ Костенко, это было на съемочной площадке… Операторы снимали сложный кадр, а Кешалава стоял рядом со мной и говорил, какой это каторжный труд – кино…

      – А каким образом он оказался с вами в ресторане? У вас был какой-нибудь праздник?

      – Да какой там праздник… Кончили работу, до города ехать час, решили скинуться и поужинать в «Эшерах».

      – Кешалава ничего вам о себе не говорил?

      – Сказал, что он инженер, приехал в Сухуми отдохнуть. Мы с ним перекинулись парой фраз – он наблюдал, как мы снимали сцену около «Эшер». Вероятно, услыхал, что мы решили поужинать, и пристроился к нам. Мы, кинематографисты, народ демократичный, не спрашивать же с каждого личный листок по учету кадров… Разговор у меня с ним был пустячный, он все на Леночку смотрел. Вроде бы мне ничего конкретного не говорил.

      – Он не говорил вам, где остановился?

      – Нет. Зачем ему было говорить об этом, если я не спрашивал?

      – Логично. Теперь вот что: он не рассказывал вам о своей узкой специальности? Инженер – это слишком общо.

      – Он сказал, что занимается холодильными установками.

      – Холодильными установками? А в связи с чем он вам это сказал?

      – Он меня спросил на площадке: «Вы режиссер?» Я ответил ему, что я ассистент режиссера. И его спросил: «А вы?» – «Я инженер. А что такое ассистент? Заместитель?» – «Почти, – ответил я. – А вы инженер в какой области?» – «Холодильными установками занимался».

      – «Занимался»? Или «занимаюсь»?

      Чоткерашвили нахмурился, вспоминая, потом задумчиво посмотрел на Костенко и ответил:

      – «Занимался». Он сказал «занимался». Он еще сказал: «Я сделал все мои дела и теперь хочу хорошенько отдохнуть. Хочу покейфовать вволю».

      – Вот видите, как хорошо вы меня понимаете. Давайте-ка теперь сами помозгуйте в этом направлении. Меня интересует все, каждая мелочь, любая подробность, только в кратком