Мистер Морг. Роберт Маккаммон

в колбасную кожуру, которая тридцать фунтов тому назад была платьем. – Кто бы это живым остался, когда с пятью десятками дерешься? Верно, Джордж?

      Ответа не последовало, тогда она пнула ногой табуретку под одним из посетителей, находившихся в бессознательном состоянии, и тот глухо застонал.

      – Пятью десятками! – Диппен Нэк снова приподнял голову.

      От такого усилия на его румяных, как у херувима, щечках заблестел пот. Правда, Мэтью считал, что в констебле больше от беса, чем от ангелочка. Он был невысокого мнения о человеке, способном украсть ключи от тюрьмы и пойти ночью мочиться на заключенных.

      – Врут, сволочи! – продолжал констебль. – Я вот гаденыша Эванса повязал и Корбетту жизнь спас, а меня в этой газетенке даже не упомянули! Еще и ножом в руку за свои старания схлопотал! Несправедливо это!

      Нэк издал сдавленный звук, будто вот-вот заплачет.

      – Ясное дело, Сэм, брешет он все, – сказал Твердолобый, отхлебнув из кружки, – зато приоделся нарядно. Годный костюмчик – как раз такому умному петушку пощеголять. Во сколько он тебе обошелся?

      Произносил это Твердолобый, уставившись в свое пойло.

      Мэтью, кажется, начинал понимать, зачем Грейтхаус притащил его сюда – не куда-нибудь, а в эту таверну, где, как ему было известно, два человека погибли в жестоких драках на этом вот полу, похоже, больше залитом кровью, чем бренди. Поработав секретарем у мирового судьи Натаниела Пауэрса, Мэтью также знал, что и сам Лайонел Скелли не прочь иногда применить физическую силу: однажды хозяин таверны отрубил посетителю руку топором, который он держит за стойкой. В общем, таскать монеты из ящичка, служившего в этом заведении кассой, – дело рисковое.

      На вопрос Твердолобого ответил Грейтхаус:

      – Куда дороже, чем следует, как по мне.

      Повисла тишина.

      Боскинз медленно поставил кружку на стойку и воззрился на Грейтхауса. Теперь уже Твердолобый совсем не казался очень пьяным или чересчур глупым, – видимо, и того и другого в нем было сейчас в самый раз, чтобы запалить фитиль. Кажется, он был даже весьма уверен в своей способности кого-нибудь изувечить. Да что там, ему уже просто не терпелось.

      – Я с нашим юным героем говорю, – сказал он. – А не с тобой, старичок.

      Так, подумал Мэтью, сердце его забилось чаще, а в животе стало неуютно. Ну конечно. Этот сумасшедший, этот маньяк привел его сюда, чтобы подраться. Мало того, что Мэтью, не щадя себя, учится фехтовать, чертить карты, стрелять из кремневого пистолета и ездить верхом; мало того, что он осваивает другие подобные искусства, необходимые в их профессии, и преуспевает в них. Так нет же, он, видите ли, недостаточно быстро усваивает премудрости этого бессмысленного занятия, навязанного ему Грейтхаусом, – «кулачного боя». «Помни, – много раз говорил Грейтхаус, – сначала дерешься умом, а потом – мускулами».

      Видимо, Мэтью предстояло своими глазами увидеть, как работает ум здоровяка. «Да помогут нам Небеса», – подумал он.

      Грейтхаус