Три комнаты на Манхэттене. Жорж Сименон

урчание. Он умер от потери крови там, наверху, и одна нога у него свисала с постели.

      Был он высокого роста, почти гигант, и оттого, что он лежал неподвижно, вытянувшись, он казался особенно огромным. Стоя, он был, должно быть, на голову выше Лурса, и черты лица у него были грубые, в них проглядывало что-то бессознательно зверское, как это бывает порой у крестьян могучего телосложения.

      Как удивился бы Лурса, если бы заметил, что, выпив полстакана бургундского, произнес вслух:

      – Странно все-таки!

      Сверху донесся какой-то шорох. Карла ворочалась на своей постели, но поднять ее удастся только силой.

      В «Отель де Пари» трое коммивояжеров сели играть в белот с хозяином, время от времени поглядывавшим на часы. Пивные уже закрывались. В префектуре привратник собственноручно запер тяжелые двери, и последняя машина отъехала от подъезда.

      Дождь лил все так же упорно, только падал он теперь косыми струями, потому что поднялся северо-восточный ветер и там, далеко в море, должно быть, разыгрался шторм.

      Поставив локти на письменный стол, Лурса скреб пальцами голову, осыпал пеплом отвороты куртки, потом обвел комнату взглядом своих водянистых глаз, тяжело с присвистом вздохнул и пробормотал:

      – Они от этого прямо с ума сойдут.

      «Они» – это в первую очередь, конечно, Рожиссар или, скорее, Лоранс, его супруга, которую страстно интересуют проблемы добра и зла, все, что делается, и все, что, по ее мнению, следовало бы делать; а затем уже прочие, например судейские в полном составе, которые обычно не знали, как себя вести, когда Лурса случалось выступать защитником; в общем, все они – судьи, его коллеги адвокаты и еще такие типы, как Доссен, его зять Доссен – владелец завода сельскохозяйственных машин, который трется среди политических деятелей и метит на должность генерального советника; как его жена Марта, вечно больная, вечно скорбящая, вечно одетая в какие-то разлетающиеся хламиды, – и хотя доводится она родной сестрой Лурса, они не видятся годами; вся улица, все солидные люди, по-настоящему состоятельные или прикидывающиеся таковыми, коммерсанты и рестораторы, члены различных комитетов, равно как и члены фешенебельного клуба, все сливки общества и все его подонки.

      Хочешь не хочешь – придется начать расследование!

      Потому что незнакомца убили на постели в его доме…

      А он, Лурса, в сущности их родич, родич тех, с которыми считаются, которые достигли известного положения, родич по узам крови или по узам брака, внук бывшего мэра, чьим именем названа одна из улиц города и чей бюст водружен в одном из городских скверов!

      Он осушил стакан и сразу налил еще вина, но выпить не успел, так как к дому шумно подкатили машины, две или даже больше; Фина по-прежнему не желает вылезать из постели, Николь ни за что не спустится, и придется самому идти вниз, возиться с непривычными засовами, пока там, на улице, хлопают дверцы автомобилей.

      II

      Когда Лурса открыл глаза, было уже одиннадцать, но он еще не знал этого, так как ему лень было протянуть руку и вынуть