Деяние Луны. Анна Осипова

y-line/>

      Даже родные, которые должны были волноваться о том, что произойдёт сегодняшней ночью, всячески избегали разговоров на эту тему, боясь, то ли рассердить юношу, то ли опечалить. И теперь, в гнетущей тишине, он остался совершенно один.

      Со второго этажа Костя прекрасно видел самодельную горку, которую всю зиму возводил вместе с сестрой, сгребая снег лопатами и поливая водой.

      Катерина мечтала сделать её огромной, до самого неба. Все смеялись над наивностью девочки, даже он, но всё же продолжал играть в эту игру.

      – Что там, на небе? – однажды спросила она его, ловко орудуя детской лопатой.

      – Не знаю, – искренне ответил юноша, обратив взгляд серебристых глаз в небесную даль.

      – А там могут быть… – малышка на мгновение замялась, и карие глаза потемнели, – мама с папой?

      Юноша вздрогнул. С момента гибели родителей они о них не заговаривали, словно вычеркнув свою прошлую жизнь из памяти, тем самым окончательно влившись в семью Орловых.

      Первым его желанием было сказать правду, но, увидев мольбу в глазах сестры, Костя тяжело вздохнул:

      – Там есть то, во что ты веришь, – увильнул он от ответа.

      – А ты во что веришь? – не унималась та.

      – В облака, – грубо отрезал парень.

      Костя не верил ни в Ад, ни в Рай, во всё то, что заставляет людей трепетать и задумываться о последствиях своих поступков.

      Именно поэтому новость о том, что ему предлагают участвовать в обряде, юноша воспринял спокойно, понимая, что для старейшин это лишь новый повод попытаться взять его в узду.

      Раньше это противостояние забавляло, заставляя подкалывать «выдающихся стариков», как он их величал, потешаясь над болезненным тщеславием. Пусть и не открыто, но те мешали его планам, постоянно выдумывая нелепые отговорки, дабы отдалить деревенских от принца.

      И только присутствие на стороне Кости Данилы сдерживало старейшин от открытого выступления против потомка королевской крови.

      Ему вспомнился тот злополучный день, когда в очередной раз он шёл в зал собраний, не подозревая о готовящейся ловушке.

      Круглая комната, где заседал совет, расположилась на втором этаже маленького здания, больше похожего на церквушку.

      По традиции в него должны были входить четыре человека – они выбирались из тех, кто принёс ощутимую пользу поселению, но возраст их должен был быть не меньше девяноста пяти лет.

      Каждое воскресенье старейшины собирали жителей деревни в зале, сидя на высоких резных стульях, и слушали их требования.

      Пока человек говорил, один из стариков всегда делал пометки на маленьком круглом столике, приткнувшимся сбоку от стула, а когда время заканчивалось, и проситель удалялся ожидать их решение на первом этаже, совет начинал обмениваться мнениями, переходя из спокойной беседы в ожесточённый спор.

      Ведь каждый из них пытался найти выгоду для себя в разрешении проблемы, и нередко интересы сталкивались.

      Такое обсуждение могло длиться до вечера, но даже если старейшины и приходили к единому решению, это не гарантировало человеку, что его просьба будет удовлетворена.

      Пятым и самым важным человеком, чьё слово могло перевесить постановление совета, был глава. Его стул находился напротив входа и стоял на помосте. Это деревянное творение, созданное несколько веков назад и отделанное золотом и серебром, больше походило на трон.

      Хотя когда-то, быть может лет шестьсот назад, он им и был. Ведь недаром тётя Кости вернулась в эту деревню, чтобы быть ближе к своим корням.

      В течение пятнадцати лет пост главы принадлежал Елисею Таганину. Это был лысеющий мужчина ста двадцати пяти лет с квадратным лицом и низким, выдающимся вперёд лбом. Его длинный нос был заострён и нависал над тонкими, плотно сжатыми губами, которые с трудом складывались в улыбку. Но, несмотря на статный рост и величавость, голосом старик был обделён. Он звучал так глухо, что на собрании за него часто говорил кто-то из старейшин, выступая от имени «Верховного Владыки», так любил себя называть Елисей.

      Жители поселения относились к этому просто, считая, что чем бы власть ни тешилась, лишь бы выполняла поставленные перед ней задачи.

      Но Константина, когда тот впервые зашёл в эту комнату и услышал такое обращение, это сильно задело. Юноша сразу понял, что невысокий старик будет активно препятствовать ему, мешая занять то место, что принадлежит по праву рождения. Вглядываясь в эти бегающие маленькие глазки, принц готов был поклясться, что глава не раз окрасил свои руки кровью, пробираясь к власти, а значит, так легко он её не отдаст.

      Вот и сейчас, поднимаясь по лестнице, парень раздумывал о том, какой могла бы быть причина его вызова сюда.

      В последнее время старейшины старались как можно реже с ним пересекаться, избегая напоминать об обязательном присутствии на воскресных собраниях,