Санкта-Психо. Юхан Теорин

Лицо холодноватое, но красивое. Ян смотрит на нее не отрываясь, но никакого влечения не испытывает.

      – Что ты сделал в своей жизни по-настоящему плохого?

      И это она спрашивает его.

      – Плохого? – Уж он-то знает ответ на этот вопрос… – Надо подумать… а ты?

      – Много чего.

      – Ну да, конечно… назови хотя бы одно.

      Она пожимает плечами:

      – Неверность. Предавала друзей… это ведь то, о чем мы говорим?

      – Наверное…

      – Не наверное, а точно… мне было двадцать лет, и я переспала с женихом своей ближайшей подруги. На берегу, в сарайчике для байдарок. Она узнала и разорвала помолвку… но мы опять, типа, подруги.

      – Типа?

      – Рождественские открытки посылаем друг другу… но это моя проблема.

      – В каком смысле?

      – В том смысле, что я предаю друзей. – Она посмотрела на него и подмигнула. – Жду, что меня предадут, и на всякий случай предаю первой.

      – О’кей… спасибо, что предупредила.

      Он улыбнулся – удачно пошутил, но она на улыбку не ответила. Оба замолчали. Ханна очень красивая, но он хочет только спать. Он посмотрел на свой дом – ни одно окно не горит. Все давно спят. Все хорошие люди спят. И звери, и деревья… и дети… и игрушки в садике.

      – А ты, Ян?

      – Что – я?

      – Ты можешь назвать что-то плохое, что ты сделал в своей жизни?

      А что он сделал тогда, в «Рыси»? Яну кажется, что он еще пьяней, чем когда они вышли из бара, и слова вылетают помимо его воли:

      – Я однажды сделал большую глупость… в моем родном городе. В Нордбру.

      – И что ты сделал?

      – Работал воспитателем в детском саду, это было мое первое заместительство… и сделал глупость. Потерял ребенка.

      Он сравнивает подошвой какую-то неровность на земле.

      – Потерял ребенка? В каком смысле?

      – В прямом. Взяли детей в лес на прогулку… я и еще одна воспитательница. Группа была слишком большая. И когда вернулись домой, одного мальчика недосчитались. Он остался в лесу, и это была… частично это была моя вина.

      – Когда это было?

      Ян по-прежнему не поднимает глаз. «Рысь»… он помнит все, как будто это было вчера. Помнит запах елей в лесу. Было холодно… почти так же, как сейчас.

      – Девять лет назад… почти ровно девять лет назад. В октябре.

      Остановись, не вдавайся в детали… Но Ханна смотрит на него так пристально:

      – И как звали мальчика?

      – Не помню…

      – И чем все это кончилось?

      – Он… все кончилось хорошо. В конце концов все обошлось. Но родители… они были совершенно раздавлены…

      Ханна вздохнула:

      – Идиоты… Это же не ты его потерял, он сам удрал. Они бросают на нас своих ненаглядных и требуют, чтобы мы за них отвечали.

      Ян механически кивает. Он уже пожалел, что разоткровенничался. С какой стати его понесло? Он просто пьян. Пьянчуга.

      – Ты ведь никому про это не станешь рассказывать?

      Ханна смотрит на него с удивлением:

      – Ты имеешь в виду – начальству?

      – Да… или