Вспоминай меня с нежностью. Любовь Бурнашева

окурок взглядом. Сегодня он сопровождал заключённых на длительное свидание. Солнце только поднялось над бараками, но уже здорово припекало и ему хотелось побыстрее завести зэков в здание, а самому пойти выпить кофе. Крол видел это по нетерпеливому переступанию ног дубака. Сам он в этой зоне впервые шёл на длительное свидание, это в первую отсидку жена ездила к нему каждые три месяца, а потом заявила – «Ещё раз сядешь, уйду» и исполнила свою угрозу. Сразу же после суда развелась с ним и сменила номер телефона. Жаль детей у них нет, иначе бы так легко не слилась. Пока СИЗО, суд и первые месяцы в зоне, он даже не думал о бабах, а потом стало невмоготу и его познакомили с одной желающей приласкать заблудшего и направить на путь истинный ласками да передачками. По фото она ему понравилась, пышненькая, фигуристая, глаза голубые и блондинка, звать Верой. Пару раз поговорили по телефону, потом пришла на короткую свиданку через стекло, благо в этом же городе живёт. Три часа проболтали, точнее она болтала. Весело смеялась широко раскрывая большой рот, ярко накрашенные губы красным пятном маячили перед его глазами. Он почему-то смотрел на её рот, было в нём что-то отталкивающее, а она подумала, что целоваться хочет и сказала ему об этом и сама же смеялась. Он вечером сидя на шконке долго думал, стоит ли её на длительное звать, это же трое суток в одной комнате. Поделился с дружбаном, с Пакетом. Тот засуетился, давай накладывать, что три дня с бабой проведёшь, хоть дыхнёшь чем баба пахнет, да и поешь от пуза, и ему, то есть Пакету перепадёт от передачки. Подумал и согласился, хоть три дня от барака отдохнуть, он ранней побудки, поверки и бессмысленного марширования под оркестр. И вот настал этот день. Приехавших родных уже запустили, он слышал это по рации у дубака. Значит счас их шмонают, прощупывают всё и всех, потом заведут по комнатам, а там и их очередь. Сегодня трое заходят, он, Крол, один с седьмого отряда, молодой, и один дед старый из третьего. Они сидят молча, каждый в своих мыслях и с нетерпением поглядывают на двери. Скорее туда, обнять родных, снять хоть на время мрачную маску сидельца, которая здесь у каждого на лице, из-за этого все кажутся похожими друг на друга, брови насуплены и взгляд исподлобья. Выспаться и поесть домашней еды.

      И вот пройдя шмон он стоит возле двери. Комната номер три, он шёл последним и не видел в какие комнаты зашли те двое. Из столовой выглянул Иваныч, смотрящий за комнатами. Кивнул ему и Крол крутанул ручку и сделал шаг. Вера сидела на стуле посреди комнаты, на полу стояли открытые сумки и пакеты, и она перекладывала из них продукты в маленький, стоявший в углу холодильник. Увидев его, она заулыбалась и пропела своим немного хрипловатым голосом:

      – Пашенька, ну вот и ты, – она поднялась и неловко шагнув через сумки, буквально упала в его объятья. Резкий запах духов неприятно ударил в нос, он легко поставил её и отойдя к двери, стал снимать робу. Вера продолжая болтать, рассказывала, как она заходила, как её трогали везде дубачки, как лазили в продукты и заставляли раздеваться. Удивлялась и возмущалась. Крол оглядел комнату. Небольшая, окно завешенное золотистой тюлью и закрытое такого же цвета плотными шторами, у стен разделённые тумбочками стоят друг против друга две односпальные кровати, шкаф, столик и три стула, над дверью висит телевизор, сразу возле входа холодильник и над ним зеркало. Крол взглянул на себя. Серое лицо с насупленными бровями. Попытался улыбнуться, получилось криво.

      – Помочь? – спросил он.

      – Не, всё уложила. Мясо не стала замораживать, на обед сделаем. А сейчас, – она показала на стол, заваленный продуктами, – Чай попьём. Только я ничего не поняла, мне мужчина показал столовую, но я не запомнила, что можно, что нет.

      – Я схожу за кипятком, – он взял графин со стола, и окинув её взглядом, сказал, – Ты переоденься пока. В халат или что там у тебя, – и вышел из комнаты.

      На кухне он налил в чайник воды, включил и стал ждать пока закипит. Кухня была большая. Две плиты, мойка, шкафчики и тумбы с посудой. Стол и две скамьи. У стены большой, на всю эту стену аквариум и телевизор под потолком. Он нажал кнопку на пульте и экран засветился мягким светом. Шёл какой-то сериал. Мысли его были далеко от действий фильма, он думал о Вере. Сейчас увидел и ощутил её тело, запах, она его не взволновала. Хотя шевельнулось что-то внизу живота, тепло появилось, а сердце не забилось быстрее. Зашла какая-то женщина, поставила кастрюлю на плиту и вышла. Он не смотрел на неё, не принято тут рассматривать чужих женщин. Такой негласный закон. Чайник закипел и прошипев резко выключился. Крол поднялся, наполнил графин кипятком и пошёл в комнату. «Надо похавать, а потом думать, что делать,» настроение немного поднялось при мысли о еде, он вспомнил, на столе лежали сыр, колбаса и ещё много чего вкусного.

      Полумрак комнаты после яркой, залитой солнцем кухни был приятен для глаз. Он поставил графин на уже прибранный стол. Всё было разложено, нарезано, стояли две пустые кружки. Повернулся к Вере и замер. Она стояла к нему спиной, в расстёгнутом в ярко-жёлтом халате, и наклонившись стаскивала с себя тесные джинсы. Её поза всколыхнула в нём желание, горячая волна прошла по телу. Он подошёл к ней сзади и положил руку на её плечо, твёрдо и сильно надавил, наклоняя её ниже. Она вздрогнула, но осталась в таком положении. Резким движением он закинул халат ей на голову.