Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2. Балинт Мадьяр

занимавшиеся незаконным обменом валют в Узбекистане, добились посреднической автономии, так что государство проявило к ним отношение, обозначенное как помощь. Узбекская полиция разрешила эту преступную деятельность, и при этом те же полицейские подключились к сети незаконного обмена валюты, собирая «налоги» с тех, кто им занимается, а деньги были доставлены через начальника полиции, то есть местного субпатрона, верховному патрону. Полученную прибыль распределили среди участников сети[111].

      Итак, если подвести итог, то мы можем использовать терминологию Тилли для описания различных форм сосуществования криминального государства и разновидностей несанкционированной противоправности (Таблица 5.4). По его мнению, их можно понять в рамках концептуального пространства, которое охватывает три идеальных типа отношений: (1) сегрегация незаконных элементов от публичной сферы (например, когда государство относится к ним враждебно); (2) установленная через соглашение связь между незаконными элементами и публичной сферой (например, в случае посреднической автономии); и (3) интеграция незаконных элементов в публичную сферу[112]. В случае некриминального государства интеграция означала бы, что акторы, прибегающие к несанкционированной противоправности, то есть к любой незаконной деятельности, теперь признаются законом. В криминальном государстве интеграция означает поглощение либо ситуацию, когда незаконная сеть остается таковой, но в дальнейшем ею управляет приемная политическая семья.

      Таблица 5.4: Режимы контроля над несанкционированной противоправностью и их последствия в криминальном государстве

      5.3.4.3. Криминальная экосистема: национальный и мировой уровень

      В предыдущей части мы описали типы сосуществования незаконных элементов, включая санкционированную и несанкционированную противоправность. Для описания противоправного сообщества акторов мы предлагаем использовать термин «криминальная экосистема»[113]:

      ♦ Криминальная экосистема – это сообщество публичных и частных акторов вне закона, действующих как система на территории определенного географического региона.

      Сегрегация, связь, установленная через соглашение, и интеграция описывают основные модели криминальных экосистем в определенном режиме. При сегрегации в криминальном государстве мы можем наблюдать экосистему сильного криминального государства с несанкционированной противоправностью малых или средних масштабов либо потому, что государство делает все возможное, чтобы устранить ее (репрессии), либо потому, что она была настолько незначительной, что криминальное государство оставило ее без внимания (толерантность). В случае связи, установленной через соглашение, криминальная экосистема может быть описана, если воспользоваться метафорой из биологии, как паразитический симбиоз: приемная политическая семья регулирует деятельность

111

Подробнее об узбекском организованном надполье и его связях с организованным подпольем см.: Chayes S. Thieves of State: Why Corruption Threatens Global Security. New York: W. W. Norton & Company, 2015. P. 101–117. С 2016 года ситуация могла измениться, так как в конце 2019 года Узбекистан отменил оставшиеся валютные ограничения (то есть узбекский сум теперь можно свободно обменивать).

112

Tilly C. Trust and Rule. P. 30–36.

113

Мы заимствовали термин «криминальная экосистема» у Мойзеса Наима, который использует его в статье как фигуру речи, но не дает ему определение. См.: Naím M. Mafia States. Без какой-либо связи с нашей темой этот термин также использовался в научной литературе по киберпреступности. См., например: Yang C. et al. Analyzing Spammers’ Social Networks for Fun and Profit: A Case Study of Cyber Criminal Ecosystem on Twitter // Proceedings of the 21st International Conference on World Wide Web, 2012. P. 71–80.