Порно для маленьких. Александр Слепаков

можно им как-то позвонить или написать? – спросил Борис.

      – Звонить уже поздно, – сказала женщина, – неудобно звонить после десяти вечера, а уже половина первого. Мы их не разбудим, конечно. К сожалению. Но лучше все-таки написать. Что ты хочешь написать? Только несколько слов.

      – Хорошо, – сказал Борис. – Можно так: «Мама и папа, со мной все хорошо. Не бойтесь за меня. Скоро увидимся. Борис».

      – Подписываться не нужно, – улыбнулась женщина, – они и так догадаются, от кого это.

      – А мама ответит на смс? – спросил он.

      – Не ответит, потому что она умная, – сказала женщина.

      Тут огни города внизу поменяли цвет, стали зелеными и красными. Было очень интересно смотреть на них. Он увидел стены домов с окнами, и газоны, и тротуар, и звезды в небе, и как все это прыгало в разные стороны. Менялось местами так, что невозможно уследить. Потом все замерло. И Борис снова увидел себя спящим. И открыл глаза.

      Нет, совсем не приснилось, потому что кот по-прежнему тут, спит, свернувшись калачиком у меня на груди, вернее, не калачиком, а огромным калачом. Но это почему-то не мешает дышать. Огромный кот лежит на груди, а дышать все равно легко.

      Глава 18

      Тамара Иевлева ночью на балконе

      В этот вечер Тамара Иевлева окончательно поняла, что ее надежды рассыпались, что Борис оказался в ситуации, к которой он совершенно не готов, и она не знает, как ему помочь. Ну не получилось из него обычного мальчика. Обычного теплого веселого мальчика. Без этих ночных историй, пугающих странностей. Очень жаль, конечно. Очень-очень жаль. У нее самой это началось намного позже, когда уже было за тридцать. Взрослый человек, с устоявшейся психикой. С опытом. Все равно нелегко. Нелегко и страшно. Но рядом с ней было двое сильных мужчин, действительно любивших ее. Один живой, а другой – нет. А Борис сам. Да к тому же мальчик. Девочки раньше приобретают внутреннюю устойчивость. К ним так не прилипает всякая гадость. Девочки сильнее, как ни странно. И в такой момент она даже не может быть рядом с ним. Не может. Не нападет же она на районное отделение милиции, хотя соблазн есть. Это же бред какой-то. Ее просто застрелят.

      Но почему все сразу же приняло такие масштабы? Ведь дело, конечно, не в статьях Уголовного кодекса. Никто бы не стал сразу арестовывать, или, как выражается мама, сажать. Можно сначала выяснить, поговорить с нами, с этой Мариной, с ее папой. Ведь сажать надо того, кто опасен для людей. Ходит такой среди девочек и их совращает, что не трудно. Потому что он гоночный автомобиль без тормозов. Вот его нужно изолировать, чтобы он не пугал, не смущал, не сбивал с пути бедных крошек. А какой смысл сажать Бориса? Марина Шульман не вернется от этого в девственное состояние. Да и нет у нее такого желания.

      Дело, конечно, не в законах и не в следственных практиках. И не в процедурах. Дело в конкретных людях. Кто они, на чем они летают из окна в окно, когда стемнеет? Что им нужно от Бориса? От моего мальчика? Где их искать?

      Гущин договорился на завтра с адвокатом. Старый знакомый хорошего знакомого, опытный,