Путь. Книга 1. Сергей Сироткин

участь каждого счастливчика, оказавшегося на её пути – вкусить истинную страсть и уснуть вечным сном.

      Особенным отличием Мары среди порождений Тьмы были её крылья, покрытые хоть и чёрными, но всё же перьями. Все демоны рождались исключительно с перепончатыми крыльями, и только она обладала явным ангельским признаком, из-за которого многие во Тьме считали её порождением Света, засланным отнимать жизни особо опасных для светлых богов тёмных противников. Но на самом деле необычные крылья всего лишь определяли обязанности богини смерти, по замыслу Творца, не только в мирах Тьмы, но и в Свете.

      В подчинении у богини находились как демоны, так и ангелы, которые помогали ей на нелёгком поприще. Среди них была иерархия чёткая и жёсткая, благодаря которой жатва смерти работала без сбоев. За каждый мир отвечал конкретный демон во Тьме и ангел в Свете. Они, соответственно, подчинялись старшим собратьям. А те уже хозяйке, Маре. Всё было подвластно неумолимой и неизбежной длани смерти, даже боги, которые были бессмертными, так как и им, прожившим вечность, захочется покоя, который они обретут с поцелуем прекрасной богини. И так будет всегда, пока есть Сущее, а соответственно, жизнь, чьей вечной спутницей является смерть.

      Судя по тому, как Мара суетилась, прибыв в замок, было очевидно, что она куда-то торопилась. В суете она была неподражаема. Всё в её руках горело. Богиня ловко, не прибегая к помощи слуг, навела порядок в покоях. Сняв доспехи, она переоделась в лёгкое, почти прозрачное платье бирюзового цвета. Это облачение придавало её телу загадочность, больше будоражащую фантазию, чем прикрывающую наготу, и явно говорило, что красавица ждёт визита никого иного, как возлюбленного, который ждать себя не заставил.

      Двери в покои богини распахнулись настежь, и вошёл громогласный Перун. Не говоря ни слова, он стремительно подошёл к Маре, крепко её обнял и прильнул к влажным, слегка приоткрытым устам. Жадно, как измученный жаждой в пустыне путник пьёт воду, Громовержец начал страстно целовать губы богини. И с каждым поцелуем из него стремительно уходила жизнь. Огонь его тела затухал, ноги подкашивались, оказываясь держать могучее тело бога, которое с каждым мгновением покрывалось трещинами. Плоть, чью жизнь стремительно выпивала смерть, иссыхала. Ещё немного – и светлый бог превратится в прах, рассыпавшись на полу опочивальни, а он всё не останавливался, будто желал смерти. В последнее мгновение, почувствовав грань, переступив которую наступает безвозвратная кончина, Мара вырвалась из ослабевших объятий обезумевшего от страсти бога и оттолкнула его. Громовержец неуклюже упал и запрокинул голову. Хрипя, с еле открытыми глазами, Перун беспомощно лежал, не в состоянии пошевелить веками. Но с каждым вздохом, дающимся с неимоверным трудом, жизнь снова возвращалась в божественное тело, и полная Света сущность восстанавливалась.

      – Ты когда-нибудь себя убьёшь! – сердито крикнула Мара.

      – Возможно! Но если ты любишь меня,