Обращение Апостола Муравьёва. Виталий Каплан

Марат Игоревич, я думал, мы с вами договорились.

      – Договорились, – буркнул Апостол, – ваше святейшество готово выслушать без фанатизма?

      – Со вниманием, – с тенью улыбки возразил тот.

      – Так вот: яблоко.

      – Простите?

      – Яблоко.

      – По правде сказать, я намечал принести вам фрукты, но на КПП каждый раз так шмонают, что изюминку не спрячешь.

      Апостол посверлил глазами собеседника, но, не обнаружив насмешки, соблаговолил пояснить:

      – Ладно, будь по-твоему, патлатый, получи ответ и распишись. Змея виновата!

      – Сказать строже: змей, – уточнил батюшка.

      Апостол поиграл желваками, но и на сей раз сдержался. Не случись малявы от Лютого, за подобную наглость декламировать попу до утра «У Лукоморья дуб зелёный».

      – Змей так змей… Подло соблазнил бабу, и она, непутёвая, скормила Адаму палёное яблоко, запретное хавать.

      – Почему?

      – Что почему? Почему соблазнил? Почему бабу? Почему Адама? – Апостол едва сдерживал раздражение, игра, едва начавшись, надоела.

      – Нет-нет, почему кушать-то запретил?

      – Это его дело. Какая разница. Не помню.

      – А что? Верно. Запрет есть запрет, так? Ведь если положенец запретит мужику на зоне что-либо делать, или запретит не делать, тот ведь его послушает, не рассуждая?

      – Ясное дело, если не совсем конченный, но таких здесь хватает, – усмехнувшись, ответил Апостол.

      – Значит, Марат Игоревич, будем считать, что сегодня вы не выполнили задания. Утешать вас не стану, – последние слова, несмотря на шутливый тон, вышли отчуждёнными, – снова попрошу: прочтите книгу Бытия внимательно, – отец Серафим порывисто встал, подошёл к двери, позвал Егорыча.

      Как и в прошлый раз, охранник словно подслушивал – скорее всего, так и было – и вмиг отворил. Священник ушёл, но Апостола долго грызло недовольство собою. Таких отповедей давно не приходилось выслушивать. Марат раскрыл книгу. «В начале Бог сотворил…, и стал свет…». То, что миллиарды людей во всём мире продолжают верить притчам, казалось неестественным. «День первый… И стало так… День второй…». Сколько бреда втиснуто в несколько страниц. Неужели никто не замечает бесконечные противоречия и неточности? Сперва, вроде, уж сотворил человека, животных, растения, а потом, дальше, всё заново. Патлатый мозги пудрит. Хитрый змей обманул Еву, а она не осталась в долгу – соблазнила Адама… Слова казались просты, действия персонажей естественны, и размышлять не над чем. Но Апостол не мог отделаться от неясного ощущения – кожей чувствовал – есть подвох, заковыка, замурованный наглухо сокровенный смысл. Наверное, впервые в жизни он не сумел с лёту докопаться до сути.

      Чем больше читал, тем отчаяннее терял уверенность. Острый ум всегда подсказывал ему выход из ситуации, но сейчас по-предательски бездействовал. Апостол усмехнулся, вспомнив уроки литературы в техникуме. Из обязательной программы он не прочёл ни единого произведения, умудряясь получать высшие оценки, чем приводил Семёна Захаровича в сумеречное