Эмоции оптом. Юлия Волшебная

эмоции: эйфорию, радость, воодушевление. С отрицательным спектром всё наоборот. Ярость, например, компенсирует нехватку сведений, необходимых для успешной борьбы – неважно, физической или психологической. Ведь если человек знает все средства, нужные для поражения противника и уверен в их эффективности, то в бой он идёт хладнокровно. Эти знания, а также многочисленные практики работы с подсознанием, которые давала Анна, научили меня в нужный момент убеждать свой мозг, что информации у меня ровно столько, сколько нужно: ни больше и ни меньше. Ежедневная практика приносит щедрые плоды, и я действительно хорошо владел собой, но в тот день, когда произошла облава, было тяжело, как никогда. Я ведь даже не смог обнять на прощание ни погибшего сына… ни Анну.

      Отец подавил горестный вздох и продолжил:

      – Мои подчинённые снимали на видеорегистраторы всё, происходившее во время операции захвата, ещё до моего приезда. Позже, пересматривая материалы, я смог полностью восстановить картину произошедшей трагедии. Олби пытался добиться от Анны признаний, что она находилась в преступной связи с офицером Службы безопасности ОЕГ, требовал произнести на камеру моё имя, а также признаться, будто мы готовили совместную террористическую операцию. Конечно, это было чудовищной ложью. Анна твёрдо стояла на том, что впервые обо всём этом слышит. Не выказывала страх, но и не грубила: просто тихо отрицала всё, что ей предъявляли. В какой-то момент Олби будто с цепи сорвался: буквально вырвал Анну из её кресла, отбросил его ногой в сторону, стал бить по щекам и кричать, что хватит уже притворяться калекой… А когда она упала, Олби замахнулся на неё ногой. И тут из-под кровати выкатился Тай. Накинулся сзади, как волчонок, запрыгнул на Олби, сбив с ног, и одним движением проткнул его шею ножом. Но за секунду до этого успел получить несколько лазерных разрядов в живот. Когда Тай вслед за Олби упал на пол, и Анна поняла, что произошло, то стала кричать и пыталась подползти к сыну… Но ей не дали этого сделать. Тот самый рядовой, который потом спрашивал у меня, что доложить в Департамент, тут же подскочил, и несколькими точными ударами заставил её замолчать навсегда. Как он сам объяснил позже – «негражданка слишком громко кричала». Ему не хотелось этого слышать. Добивать Тая он не стал – видимо, не увидел в этом смысла: сын страдал безмолвно. Я опоздал на шесть минут…

      Осколки в его глазах внезапно растаяли и скатились по лицу, оставляя после себя две тонкие дорожки.

      Я не знала, как себя вести. Хотелось вскочить и обнять отца, и в то же время я не решалась это сделать. Подобрать правильные слова тоже не получалось. Противно-неловкое чувство. Сидеть на диване я больше не могла. В комнате к тому времени стало чересчур свежо, и я поднялась, чтобы прикрыть окно. Отец сидел, не шевелясь и глядя в одну точку перед собой, и мне вдруг ужасно захотелось подарить ему немного тепла и заботы.

      – Можно