Надо идти дальше. Путевые заметки. Лариса Павловна Довгая

 первого шага,

      А нрав автотрасс непрост, —

      Они не потерпят фальши,

      Они унесут без возврата.

      И надо идти, надо идти,

      Надо идти дальше.

      Пусть спину гнетет рюкзак,

      Обочины сумраком скрыты, —

      Обрежь все пути назад.

      Салют – фонари на марше,

      И прошлое честно отбыто,

      И надо идти, надо идти,

      Надо идти дальше.

      Над свитком шоссе пролет

      Вновь в будущее напрягся,

      И новый забился отсчет

      На цифрах километража, —

      Живем, все путем на трассе,

      И надо идти, надо идти,

      Надо идти дальше.

      Кто ждет, кто уже не ждет,

      Отбросил обиды с обочин,

      Получит небес зачет,

      Свой путь обретет бесстрашно

      В бессоннице творческой ночи.

      И надо идти, надо идти,

      Надо идти дальше.

      Награда сама в пути,

      Обнимемся ли, разминемся,

      Важнее что впереди,

      Путь сам обновит пейзажи,

      И крутят наивно колеса,

      И надо идти, надо идти,

      Надо идти дальше.

      Начинай с молитвы

      Больная, смешная, в дорогу ушла.

      Знала, что ждет, долго перебирала содержимое рюкзака: это надо, это просто необходимо, без этого никак. И все в граммах, которые складываются в килограммы, и каждый – на твою тощую спину. Но вот 9 июля – день Тихвинской иконы Божьей Матери, и пора в путь. До 16 июля – до крестного хода в Екатеринбурге к Ганиной Яме в самый раз, чтобы до этого Екатеринбурга добраться. Две тысячи восемьсот километров от Новороссийска – это 5—6 дней пути по расчетам автостопщика. И перед такой дорогой перед Тихвинским образом в самый раз и помолиться.

      А начинать всегда стоит с молитвы, с порядка в душе своей.

      Простые утренние дела – прибрать постель, поплотнее позавтракать (будет ли обед?), выставить за дверь кота и отнести соседке еду для него – покормит в мое отсутствие. Рюкзак на спину, подогнанные лямки в замок, дверь на ключ и – к микроавтобусу на Волчьи Ворота.

      Автостопщикам: из Новороссийска лучше выходить у КПП при повороте на Анапу. Чуть в горку по правой стороне, рюкзак можно опустить, повернуться навстречу едущим машинам и – руку поперек с отогнутым большим пальцем вверх. Я – автостопщик. И палец вверх означает, что буду соблюдать все правила случайного пассажира, не курить без разрешения, не навязывать своих взглядов, молчать, если надо. Отвечу, если спросят. Есть те, кто едет с заготовленной легендой: деньги закончились, к бабушке срочно надо… Я езжу без легенды. Что есть – то есть. Еду на Царский крестный ход в Екатеринбург. Почему не на поезде? А вы видели русского ремесленника от пера на поезде? Ему Россия нужна. А то задохнется…

      Входишь в город как придется, какой транспорт будет, на легковушке – до остановки, грузовиком – с объездной на маршрутке. А выходить из города лучше пригородным транспортом. Надо взойти на трассу потому как и автостоп, и законы трассы действуют только на ней.

      Исхоженные улицы Новороссийска одна за другой остаются на своем месте, тянется пригород непонятно кем и как застроенный, нечем тут гордиться, Монферран отдыхает. Перевал Волчьи Ворота, где с дороги видно, как жд пути уходят в дыру под скалой – Баканские тоннели. И вокруг уже лес, сосновые посадки, уже все другое, даже на самой трассе воздух иной. Вот она, начинается красавица М4. И побежит до самой Москвы через Аксай, Воронеж, Каширу.

      Вот и легковушка сворачивает на обочину рядом.

      – Куда?

      – Сначала на Крымск.

      Не надо сразу говорить о конечном пункте. Во-первых, не поверят. Во-вторых, у водителей своя жизнь, свое направление движения, и надо вписаться в это направление. Ровно до необходимого поворота.

      – А потом?

      – На Аксай.

      И ему уже все понятно, дорога у меня дальняя, Аксай – объездная Ростова-на-Дону.

      – А зачем?

      – На богомолье.

      Это в России понимают. Он окидывает взглядом: стоптанные, но как раз по ноге светлые мокасинки, которые выдержат все неровности пути, потертые и пригнанные плотные джинсы, красная майка (на автостопе своя безопасность), белый платочек. Он самый, белый платочек, в котором наши бабушки, послевоенные вдовушки в церковь ходили: простой в мелкий синий цветочек и повязан так же. Он и есть пропуск на богомолье. Юбочку я всегда из рюкзака достану и перед двором церковным надену. А лицо… Какое лицо после шестидесяти?

      Карту полезно изучать и маршрут знать, но всего не предусмотришь, остается своеобразный плюс-минус. А потом в голове карта автодорог откладывается своеобразно: