Машинка внутри. Андрей Дашков

связал потрошителя и затолкал на заднее сиденье. Вложил в приоткрытый рот красотки ничем не примечательный жетон – не более чем дань вежливости «Химеры» по отношению к полиции. На этой неделе жетоном служила черная сотенная фишка казино «Каир». Затем Геннадий Цветков продолжил путь в контору после двенадцатичасовой ночной смены. Его юбилейной трехтысячной смены. Он их не считал – за него это сделал регистратор на выезде.

      Ну что ж, юбилей он отметил достойно.

2

      Иногда он чувствовал себя слишком старым для всего этого. Не видать конца кровавой работе, а с каждым месяцем он все хуже помнил, с чего же начинал. Размышляя о жизни в свое так называемое свободное время, нелегко было отыскать в ней смысл, но потом, когда он, выезжая на очередное задание, находил тела с вырезанными сердцами или, наоборот, провожал домой живых, спасенных, избежавших благодаря ему страшной участи, – смысл появлялся словно бы из ниоткуда. И, само собой, возникали неразрешимые вопросы: до какой мерзости может дойти род человеческий и не лучше ли ему вообще не существовать? Впрочем, та самая бездушная машинка внутри знала ответ – и он звучал как приговор, не подлежащий обжалованию.

      Но было кое-что, вернее, кое-кто. Напоминание из прошлой жизни. Ребенок. Слабое место в любой философии, даже неопровержимо убедительной. И еще одно. Мария – так звали его шестнадцатилетнюю дочь – была единственной причиной, по которой Геннадий Цветков молился. Это случалось редко, когда совсем припекало, но случалось. И тогда он, засунув подальше здравый смысл, совершенно серьезно просил Главного Хирурга, который создал этот ублюдочный мир и зверинец для двуногих, чтобы никто из его обитателей не добрался до Марии.

* * *

      Вернувшись в контору, он сдал полудохлого потрошителя следователям, после чего ощутил непреодолимое желание принять душ и выпить. Необязательно в таком порядке. Неплохо бы также и поспать, но пить и мыться во сне он еще не научился, поэтому кровать могла подождать.

      Разбросанные по городу отделения «Химеры» в полном соответствии с названием не стремились обнаруживать свое существование и были замаскированы под ничем не примечательные организации, большей частью общественные и благотворительные. Геннадий Цветков был приписан к шестнадцатому отделению, которое располагалось в подвале здания с вывеской «Фонд помощи жертвам программ отложенной смерти». В глаза не бросается; по коридорам фонда в основном бродят люди, которых бесполезно о чем-либо расспрашивать, а десятком тачек на стоянке никого не удивишь. Душ тут имелся – что касается телесного и душевного комфорта сотрудников, контора не скупилась. Правда, выпивка не входила в перечень доступных средств – до сих пределов здоровый цинизм руководства, к немалому сожалению низших чинов, не простирался. Но это не было неразрешимой проблемой.

      Смыв с себя налет минувшей ночи, Цветков переоделся в чистый костюм и отправился