Призраки Белой крепости. Катерина Калюжная

обхватил голову руками. Друзья стояли плечом к плечу. Соня и Макс, на поддержку которых он больше всего рассчитывал, встали с остальными в один ряд, видимо приняв их решение как должное, пусть и не особо приятное, зато полезное. Каждый из них был полон решимости. Умея прекрасно чувствовать чужие эмоции, Антон знал, что отговорить их невозможно, они сделали выбор и прекрасно отдавали себе отчет в его последствиях. Все они были взрослыми людьми и опытными воинами. Зеленый еще раз обвел друзей взглядом.

      Решительный, уверенный в своих силах, спокойный, как обычно, Макс. Роберт с неизменной улыбкой на устах и предельной сосредоточенностью во взгляде. Ранимая Хадижа, которая сегодня больше походила на готовую к броску тигрицу. Мягкая Лиза, на лице которой застыла твердость боевого голема, готового ко всему на свете и неколебимого в своем выборе. Соня с высокомерно вздернутым носиком и скривленными в ехидной полуулыбке губами, мечущая из глаз смертоносные молнии, способные сразить любого, попавшего под прицел. Они пришли сюда ради него, ради Алины, ради их дружбы. Они отбросили в сторону долг, превратившийся в религию воителей, оставили позади близких и теперь смотрели в будущее с гордо поднятыми головами, готовые сделать тот шаг, после которого обратной дороги не будет. Антон чувствовал, как душа Лизы плачет по Стасу, как Соня тоскует по Владу, как в сердце Хадижи плещется страх, как Роберт мучительно расстается с многолетней привычкой подчиняться. И только Макс был спокоен и снаружи, и внутри. Это его спокойствие, как было всегда с первого дня их жизни, действовало на Антона позитивно, придавая уверенности, которой ему частенько не хватало. И Зеленый решился.

      – Хорошо, идем, – неожиданно для самого себя сказал он. В тот же миг почувствовал страшное облегчение. Что бы ему ни пришлось выдержать, друзья будут рядом. Улыбка скользнула по его губам. Впервые за последние трое суток он не думал о том, что не сдержал слова, данного Алине, выпустил ее из поля зрения, потерял, не уберег.

      Тюремщик пришел именно тогда, когда его ждали. Он принес флягу вонючей воды, кровь, от которой у вампиров сводило челюсти, и похлебку, состоящую из чего-то, что по вкусовым качествам отдаленно напоминало лук, смешанный с килограммом чеснока. Катю для такого случая привели в приличный вид, насколько это было возможно. Волосы кое-как расчесали пальцами, пыль, грязь и кровь оттерли, а кружева оборвали там, где они и без того норовили отвалиться. Даже сейчас природная красота Шемякиной сияла ослепительно ярко, не позволяя сконцентрироваться на очевидных недостатках ее наряда. Накинув на лицо маску опытной соблазнительницы, знакомую друзьям по юношеским проказам, Катя подошла вплотную к волосатому мужлану, от которого пахло хуже, чем от десятка московских бомжей разом, и, улыбнувшись, проворковала:

      – Уважаемый, вы не подскажете, как долго нас будут здесь держать? И нет ли у вас крови повкуснее, эта пахнет неаппетитно? – Шемякина накручивала длинный давно немытый локон на пальчик и смотрела на зверя голубыми, широко