Отражение в окне. Дмитрий Андреевич Хатуцкий

йств Британии. Костю убеждали, что, имея эти документы на руках, он, безусловно, получит колоссальное наследство, которое его британские родственники совершенно не знают, куда пристроить. В общем, на фоне водопада британских фунтов, которые польются на Костю, он тут же забудет о вышеозвученной сумме.

      Дело усугублялось тем, что Костя действительно не имел ни малейшего представления о своем генеалогическом древе, к тому же он начинал чувствовать свою вину за то, что потратил время мошенника, а моросящий за окном дождь действовал на него гнетуще и вытягивал все моральные силы, столь необходимые для ведения диспутов. И вот именно в тот момент, когда Костя был готов зачитать номер кредитной карты, синтетический щебет несуществующей в природе птицы, словно гонг, возвещающий конец раунда, спас его от нокаута.

      – Прошу прощения, мне звонят в дверь, я должен открыть, перезвоните, пожалуйста, позже, – скороговоркой протараторил Костя, с чистой совестью сбросил звонок, добавил номер мошенников на телефоне в черный список и выдохнул.

      Считая, что, подглядывая в глазок или, что еще хуже, вслух интересуясь, кто там, он оскорбит недоверием пришедшего, Костя, как всегда без промедления, открыл дверь. Впрочем, как и всегда, никакой угрозы жизни с той стороны не оказалось. Лишь безликий курьер попросил его расписаться в двух бланках и без малейших признаков вежливости и клиентоориентированности всучил посылку и конверт.

      Вначале вскрытию подверглась посылка. Адресом отправления значился некий департамент Британии. Костю прошиб холодный пот: он не был готов к столь скорому продолжению боя за наследство. В ящике среди пенопластикового наполнителя оказалась бутылка из мутного зеленого стекла и увесистая стопка исписанной гербовой бумаги. В меньшей степени сносное знание английского языка и в большей – онлайн-переводчик достаточно точно донесли до Кости содержание прилагающегося послания. В нем говорилось, что в результате судебного делопроизводства, длившегося с седьмого июля тысяча девятьсот двадцать первого года, Константин признан единственным наследником некого мистера Блэка. Поскольку Константин в установленный срок не отказался от своих прав на наследство, он с момента получения данного извещения становится полноправным владельцем имущества согласно прилагаемой описи № 1 на тридцати двух листах. Суд приносит свои извинения за несколько затянувшиеся разбирательства, тем не менее Константину, принявшему на себя, помимо прав на наследство, также и обязательства семьи Блэков, надлежит погасить ряд задолженностей, а именно оплатить налог, судебные издержки и пени за каждый месяц разбирательств. Также Суд спешит обрадовать Константина тем, что в связи с более чем солидным размером состояния мистера Блэка задолженность за большую часть периода разбирательств может быть погашена имуществом, ранее принадлежавшим мистеру Блэку (а теперь Константину), согласно описи № 2 на тридцати двух листах. Стоимость же издержек и пени за оставшийся период, а именно с октября тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года в размере более чем круглой суммы Константину надлежит возместить из собственных средств. Насколько в точности данная сумма была кругла, Константин осознавал весьма смутно, ибо указана она была в малопонятных фунтах стерлингов. Но, даже подставив вместо них более привычные рубли, что ни в коей мере не соответствовало текущему курсу Центробанка, Константин мягко осел на пол. Далее в письме сообщалось, что имущество мистера Блэка, не поддающееся оценке, а значит и не позволяющее списать себя в качестве части задолженности, согласно описи № 3 на одном листе передано настоящей посылкой. Костя перевернул прошитую стопку бумаги и открыл последнюю страницу.

      На ней значилось:

      Опись № 3.

      1. Бутыль зеленая стеклянная винная, объем «магнум» – 1 штука.

      На этом опись заканчивалась.

      Уже догадываясь, что находится в конверте, за который он расписался во втором бланке, Костя взял его в руки. В нем сообщалось о завершении судебного делопроизводства и настоятельно рекомендовалось в ответном письме в течение трех месяцев прислать заботливо заполненную за Костю форму отказа от прав на наследство. Согласно отметкам почтамта, письмо пролежало в местном отделении немногим меньше пяти месяцев.

      Дочитав письмо, Костя сделал то, что сделал бы любой из нас на его месте, а именно, сходил на кухню за штопором, после чего вернулся в коридор, сел прямо на пол рядом с посылкой и достал бутыль в надежде найти на ней надпись «вино», а лучше – «виски», «джин» или «ром» (причем неважно, на каком языке), с тем чтобы незамедлительно употребить все содержимое по назначению. Надпись на бутылке присутствовала, но была не написана, а то ли выгравирована, то ли бутылка изначально была отлита с этой надписью на боку. Впрочем, в обнаруженных знаках не угадывались ни кириллические, ни латинские символы, поэтому даже онлайн-переводчик был бы здесь бесполезен. Костя попробовал протереть мутное стекло бутылки и посмотреть через него на свет, попробовал потрясти и на слух определить, не булькнет ли что-то внутри, но однозначного ответа о заполненности бутыли проведенные эксперименты не принесли, оставалось только откупоривать.

      За спиной раздалось деликатное