Прометей железный век. Ивар Рави

брюшину. Раздвигаю рукой мышцы, при поперечном разрезе их не надо перерезать, поэтому кровопотеря минимальна и заживает быстрее. Только не рекомендуется при поперечном положении плода идти поперечным разрезом. Матку резать надо продольно. Вот и матка! Теперь главное не задеть ребенка. На матке делаю поперечный разрез, делать продольный не рискнул, у меня разрез кожных покровов и брюшины горизонтальный. Не такой я специалист, чтобы делать чистый корпоральный разрез. Засовываю руку, пытаюсь нащупать ножку, вначале попадается ручка, ножку тоже нахожу довольно быстро.

      Теперь извлечение, этого момента боюсь больше всего: еще в институте поражался, как не отрывается ножка у ребенка, видя, как его жестко извлекают.

      Помогая себе второй рукой, вывожу головку, теперь перехватываю, освобождаю тельце и наконец ноги.

      – Нила, держи, – повитуха рванулась и приняла у меня ребенка. Ищу лигатуру, чтобы наложить на пуповину и пересечь ее, но не успеваю. Нила зубами перегрызает пуповину и, положив ребенка на ладонь, хлопает его по спине. Новорожденный отзывается громким плачем, и почти сразу оба племени взрываются нестройным хором голосов. На их глазах свершилось чудо, Макс Са распорол женщину и достал ребенка.

      Они могут уже радоваться, но мне пока не до радости, еще предстоит выделить послед и ушить рану. Осторожно отделяю послед, но как ни старался, выделить его без повреждений не смог. Фрагмент остался в матке, прилипнув к стенке. Но для меня это уже не важно: матка немного уменьшилась в размере, но кровит женщина неслабо. Хорошо, что сознание потеряла от болевого шока, иначе кровотечение было бы сильнее.

      Снова начинают дрожать руки, когда надеваю кетгут на иглу. Глоток спирта, горло обжигает ядреная смесь, задыхаясь, прошу воду. После воды становится легче, делаю первый стежок. У меня нет времени на двухрядный шов, шью однорядным.

      Уфф, с маткой закончил, сшиваю брюшину, с ней немного легче. Возвращаю отодвинутые мышцы живота на свое место, начинаю шить кожу с подкожной клетчаткой, глубоко продевая иглу. Мне здесь не до косметического шва. Если она выживет после моего эскулапства, это будет чудо. Кожу и дерму шил шелком, если не умрет моя больная, швы сниму через несколько дней.

      Разогнулся и посмотрел на дело рук своих: швы наложены криво, с разным промежутком, но я не практикующий хирург, да и Росздравнадзора поблизости не наблюдаю. Промокнув кожу ваткой вокруг наложенного шва, смоченной в спирте, кладу на разрез чистый кусок ткани и вторым лоскутом ее фиксирую, на манер повязки.

      – Несите ее в хижину Рага, – даю указание, и носилки несут за мной. Устал, шея болит, от напряжения сводит скулы. А еще впереди послеоперационный период. Пульс у женщины ровный, но в сознание еще не пришла.

      В хижине даю указание Лоа: не давать женщине вставать сегодня и не трогать повязку. Звать меня при любой непонятной ситуации. Лоа кивает головой, вся раскрасневшаяся от важности поручения. В этот момент женщина начинает ворочаться, приходя в сознание. Из-за моей спины