Настоящая фантастика – 2015 (сборник). Андрей Дашков

А́уа́у чуть перебрал с амплитудой: окаменелость в его поле треснула не там, где надо, и расплылась двумя частями. А́уа́у крутанулся несколько раз, уверенный, что его накажут. Но никто не воспринял. Под слоем грязи А́уа́у перелился грустными тонами. Никому он не нужен. К счастью, окаменелость треснула некритично. Кость осталась целой. Надо стереть из памяти эту новенькую. Она создаёт помехи мыслительным процессам и опасна для работы. Но как стереть такую красоту? А завтра опять её встретит и снова весь день без результатов? Отложить операцию и сосредоточиться на работе!

      А́уа́у немного успокоился и больше не думал об Э́уэ́у. На этот раз у него получилось. Вибрация больше не сбоила. Дело двинулось по накатанной. Он очистил кость без ошибок. Страх потерять работу оказался слишком велик.

      С наступлением глубоких сумерек раскопки остановились до утра. Уо́йуа́ просигналил отбой – и кругляши один за другим покатили прочь из котлована. А́уа́у выкатился первым.

      Он затаился между двумя скальными выступами и начал интенсивно излучать на луну все свои печали. После гибели родителей его никто не воспринимал с резонансом. Первое время он пытался излучать на живых, но кому нужен чужой кругляш? Откатили на общественное лежбище. А там разве поизлучаешь с очищением? Помнут. Оставались Великая Сфера да луна. Но Великая Сфера высоко и далеко, а луну хоть воспринять можно. В общественные лежбища скатывалось много сирот. У большинства родители погибли из-за атак Восточного Континента. Вероятность найти здесь кругляшей, близких по спектру и частотам, была велика, но А́уа́у остался одиночкой. Почти все сироты по совету взрослых уничтожили в себе память о родителях, их гибели, и вообще о доме, – чтобы не перегружать базис и систему. Для них жизнь начиналась на лежбище. А́уа́у забыть о родителях не смог. Они растворились в лаве проснувшегося вулкана. Память – всё, что от них осталось. Разве можно её уничтожить? Оттого и не нашёл он в сиротском лежбище никого, с кем интересно колебаться. Всюду – чуждые спектры и частоты. В одиночестве изучал вулканы, колебал на эту тему учителей и даже сам плавил маленькие камешки, когда никто не воспринимает. Но легче почему-то не стало. Даже через пять циклов после гибели родителей, когда Уо́йуа́ забрал его с лежбища к себе в помощники, А́уа́у излучал на луну перед сном. Привычка.

      Накатила прохлада, и А́уа́у немного оплыл. Теперь в его поле не было окаменелостей и ничто не мешало пооперировать о глобальном и… об Э́уэ́у. Базовая система тихонечко и прерывисто колебалась о какой-то особой важности и значимости прошедшего дня. Осталось только перевести эти трепетания в адекватный код и понять.

      Изображения выстраивались медленно, с помехами и ошибочными колебаниями. Приходилось по многу раз переставлять их и снова сопоставлять.

      Новенькая крутилась в самой глубине котлована и показывала навыки