Смерть под старой ивой. Николай Леонов

вдруг открывается калитка и оттуда вываливаются трое мужчин. Один – посередке, а двое – по бокам. И те, которые по бокам, просто-таки волоком волокут того, который посередке. Выволакивают, значит, за калитку, бьют три или четыре раза по шее и всяким прочим местам и швыряют наземь. И говорят: ступай, мол, отсюда и больше не появляйся, а если появишься, то мы тебя и застрелить можем!

      – Вот так прямо и сказали? – решил уточнить сыщик.

      – Так прямо и сказали, – подтвердила Татьяна Никитична. – И еще разные матерщинные слова…

      – А вы их хорошо разглядели? – напористо спросил сыщик.

      – Это кого же? – не поняла старушка.

      – Всех, – уточнил сыщик Лежаков. – И в первую очередь того, кого волокли, били и угрожали застрелить.

      – Ну, так вроде он и был, – с некоторым сомнением произнесла Татьяна Никитична.

      – Он – это кто?

      – Ну, который сегодня утром под ивой… которого убили. У которого ты по карманам шарил… Я-то сегодня его видела. Точно, он, хоть и мертвый. А тогда-то он был живой.

      – А вы не ошибаетесь? Я это говорю не к тому, что не верю вам. А просто – вы шли, а было темно…

      – Это вокруг было темно, – возразила старушка. – А в том доме еще как светло. Говорю же тебе – фонари. Я-то хоть и старая, а из ума еще не выжила. Так что ты, сынок, не сомневайся.

      – Ну, хорошо, – в раздумье произнес сыщик. – Значит – он… Ну, а те, кто его тащил волоком и бил, – этих-то вы тоже разглядели?

      – А то как же! – уверила сыщика старушка. – Разглядела. Один, значит, постарше, а другой – помоложе. Тот, что постарше, ниже ростом и толще, а который молодой – выше и совсем не толстый. Вот…

      – А раньше-то вы их видели? – спросил оперуполномоченный.

      – Это кого же?

      – Ну, тех, которые волокли и били.

      – А вот этого не скажу, – в раздумье проговорила Татьяна Никитична. – Может, видела, а может, наоборот, и не видела. Кто его знает…

      – А Вороновых, я говорю об отце и сыне, вы разве никогда раньше не видели?

      – А можно сказать, что толком и не видела. Кто они мне, чтобы с ними целоваться? Так, издалека…

      – Но все-таки – может, это были именно они?

      – Вот опять же – не скажу. Может, они, а может, и нет. А только вот что я скажу: кому же быть, как не им? Ведь дом-то ихний. Кто бы чужой стал хозяйничать в их доме, да еще так, чтобы бить кого-то другого, да еще и матерщинничать? Стало быть, они. Вороновы эти.

      – Так… Ну а больше вы его – того, которого они били, не видели?

      – А больше и не видела. Да ты сам рассуди – когда бы мне его было еще видеть? То, о чем я тебе толкую, было позавчера, а вчера мои гуси вернулись домой сами, так что даже из дома никуда не выходила, а сегодня утром он уже был мертвый. Некогда мне было его видеть во второй раз – вот оно как получается.

      – Ну а насчет того, что отец и сын Вороновы… ну, эти двое… угрожали его убить, вы точно слышали?

      Старушке, кажется, начинал уже надоедать этот разговор. Она энергично